Напряженную научную работу Б. В. Чириков совмещал с педагогической и просветительской деятельностью.

В сентябре 1959 г. вместе с А. М. Будкером он приехал в Новосибирск, тогда еще в командировку на открытие Новосибирского государственного университета (НГУ). После первого дня занятий А. М. Будкер вернулся в Москву, а Б. В. Чириков остался продолжать курс лекций. Ему пришлось срочно перебраться в Новосибирск. Это был его первый преподавательский опыт, трудный, но очень интересный.

Б. В. Чириков внес огромный вклад в становление и развитие НГУ. Его яркие лекции и нестандартно написанные учебники помогли войти в физику нескольким поколениям студентов, которым он читал лекции с момента организации университета. «Лекции Чирикова были фундаментальными и интересными, в них не было броскости и ослепительности, но была глубина понимания физики. Этот стиль вообще соответствовал характеру Чирикова: скромность, открытость и общедоступность, кристальная честность, простота в обращении и в тоже время глубинное понимание сути», — писал Д. Л. Шепелянский. Б. В. Чириков был одним из инициаторов постановки в НГУ современного единого курса физики, в котором исключено искусственное разделение физики на «общую» и «теоретическую».

Чириков Б. В. и Вечеславов В. 1983 г.		Минченков Г., Чириков Б. В., Шепелянский Д. 1980 г.

Сложилась и плодотворно работала школа Чирикова. Кроме физиков из Новосибирска, в нее входили группы ученых США, Италии и Франции, в течение многих лет сотрудничавших с Борисом Валериановичем.

В 1960-е годы Институт ядерной физики Сибирского отделения АН СССР стал главным центром исследований хаоса в гамильтоновых физических системах, а основоположником новосибирской школы нелинейной динамики — Борис Валерианович Чириков. В отличие от дедуктивных математических схем в основу физической теории хаоса (которая в Новосибирской школе получила название «теория стохастичности») часто были положены оценки по порядку величины, дополненные результатами вычислительных экспериментов. С помощью теории стохастичности появилась возможность не только увидеть общую картину возникновения и развития сложной динамики, но нередко получать количественные соотношения. Надо отметить, что качественное рассмотрение физических задач, оценки величин, совершенно неожиданные аналогии явились одними из самых сильных сторон Чирикова. Еще одна его характерная черта — глубокое понимание математики. Не так часто бывало, что физик находил неточности и ошибки в математических трудах.

Для понимания того, как складывалась научная школа Б. В. Чирикова — несколько слов о том, как формировались коллективы институтов открывшегося Сибирского отделения Академии наук. Их ядро составили сотрудники научных институтов Москвы, Ленинграда и других городов, а также молодые выпускники различных вузов страны. Через несколько лет сюда добавилось сильное пополнение из так называемого «нулевого» выпуска молодого Новосибирского университета, первый набор которого (24 студента на отделение физики, столько же на отделение математики и механики) составили студенты из вузов со всей страны, набранные сразу на второй курс. Среди приехавших из Института атомной энергии в ИЯФ кроме А. М. Будкера и Б. В. Чирикова были С. Т. Беляев, В. М. Галицкий, Р. З. Сагдеев и другие.

Израйлев Ф. и Чириков Б. В., ИЯФ, 1988 г.		Чириков Б. В., Шепелянский Д, Израйлев Ф., Вивальди К. Дом ученых, Академгородок, 1984 г.

Р. З. Сагдеев после окончания МГУ (1956) собирался поступать в аспирантуру Института физических проблем. Однако заявка в аспирантуру к Л. Д. Ландау была отклонена университетской комиссией по распределению. Ландау обратился к Курчатову с просьбой вмешаться, но единственное, что смог сделать Курчатов, это взять Сагдеева на работу в свой институт. Все же защиту диссертации Сагдеев решил провести в Институте физических проблем. Присутствовавший на этой защите В. И. Коган вспоминал, что сначала много вопросов задавал П. Л. Капица, затем другие. Итог подвел Л. Д. Ландау, отметивший, что поражает способность диссертанта мгновенно находить ответы на любые вопросы. Такое признание из уст Ландау, который сам отличался мгновенной реакцией при ответах на поставленные вопросы, было довольно необычным. В конце 1950-х годов Сагдеев прочел в Московском энергетическом институте один из первых учебных курсов по физике плазмы. Физика плазмы в то время была еще очень молодой областью, и с нее только что была снята завеса секретности. После переезда в Новосибирск (1961) Сагдеев возглавил одну из лабораторий ИЯФ. Всего через восемь лет после окончания университета Сагдеев был избран членом-корреспондентом АН СССР (1964). Находившаяся на взлете научной карьеры фигура Сагдеева была очень привлекательной для молодых физиков. Из «нулевого» выпуска вышли первые аспиранты Сагдеева: А. А. Галеев, В. Е. Захаров, А. М. Фридман, М. С. Моисеев, их имена сейчас широко известны. К ним надо добавить Г. М. Заславского.

Г. М. Заславский, только что окончивший Одесский университет и приехавший в Академгородок, активно включился в исследования, проводившиеся в ИЯФ. Его кандидатская диссертация была посвящена вопросам релятивистской гидродинамики. Б. В. Чириков и Р. З. Сагдеев определили интерес Заславского к проблематике хаоса, которая и стала предметом всех его последующих исследований. С Чириковым и Сагдеевым выполнены первые работы Заславского в этой области. Чириков и Заславский по праву считаются одними из ведущих в мире специалистов по хаосу. В дальнейшем выделилось две группы исследований хаоса — Б. В. Чириков, В. В. Вечеславов, Ф. М. Израйлев, Д. Л. Шепелянский и Г. М. Заславский, Г. П. Берман, П. И. Белобров, А. Р. Коловский, Х.-Р.Я. Рачко, В. Н. Сынах, Н. Н. Филоненко и другие.

Группа хаоса: Ф. Бенвенуто, Ф. Израйлев, И. Персиваль, Г. Мантика, Г. Казати, Ф. Вивальди, Б. Чириков, Д. Шепелянский. Лез-Уш, Альпы, 1989 г.		Теоретический отдел, ИЯФ, 2003 г.

Интересны воспоминания ученика Б. В. Чирикова — Дмитрия Львовича Шепелянского, доктора физико-математических наук. В группу Чирикова в теоротделе ИЯФ Д. Л. Шепелянский пришел в 1977 г., в начале четвертого курса университета (свою роль сыграли рекомендация Г. М. Заславского и хорошие оценки). По предложению Чирикова предметами его первых исследований стали нелинейная динамика и хаос в нелинейных цепочках по следам работ Н. Забуски и граница хаоса в стандартном отображении по следам работ Дж. Грина. А весной 1977 г. Б. В. Чириков предложил Шепелянскому заняться квантовым ротатором, начиная с улучшения компьютерной программы. Следуя советам наставника, Шепелянский достиг существенного увеличения скорости счета — полученные улучшенные рисунки были использованы в русской версии работы о квантовом ротаторе, напечатанной как препринт ИЯФ в 1978 г. с авторами Ф. М. Израйлев, Дж. Казати, Дж. Форд и Б. В. Чириков. Летом 1978 г. Д. Л. Шепелянский окончил университет и стал стажером, и вскоре аспирантом Чирикова в ИЯФ.

Оглядываясь назад, Д. Л. Шепелянский отметил следующие черты Чирикова: его желание помочь решению глобальных задач института, продолжить фундаментальные направления исследований своей группы и желание защитить индивидуальную творческую свободу исследований своих сотрудников.

Источники:
Академик Г. И. Будкер. Очерки. Воспоминания / ответственный редактор А. Н. Скринский. — Новосибирск: Наука, 1988. — 190 с.
Мухин Р. Р. Из истории гамильтонова хаоса: исследования стохастичности нелинейных систем в трудах новосибирской школы // Известия высших учебных заведений. Прикладная нелинейная динамика. — 2008. — Т. 16, N 5. — С. 67–82.
Борис Валерианович Чириков — законодатель хаоса / составители: О. В. Жиров, Д. Л. Шепелянский, К. В. Эпштейн; ответственный редактор А. Н. Скринский; Российская академия наук, Сибирское отделениение, Институт ядерной физики им. Г. И. Будкера. — Новосибирск: Издательство Сибирского отделения Российской академии наук, 2014. — 282 с. — (Наука Сибири в лицах).
X заповедей хаоса Чирикова: [вступление к специальному выпуску журнала Physica D 131 (1999) ix, «Пионер хаоса»] / Ж. Беллисар, О. Бохигас, Дж. Казати, Д. Л. Шепелянский; перевод О. В. Жирова, Д. Л. Шепелаянского // Борис Валерианович Чириков — законодатель хаоса. — Новосибирск: Издательство Сибирского отделения Российской академии наук, 2014. — С. 178–188.