Вице-президент РАН размышляет о концепции устойчивого развития. В июне 1992 года в Рио-де-Жанейро состоялась конференция ООН по окружающей среде и развитию. На ней была единодушно признана необходимость перехода цивилизации на нашей планете на рельсы «устойчивого развития». Одним из инструментов, призванных способствовать реализации этой концепции, должен стать Консультативный совет высокого уровня по устойчивому развитию, созданный в середине 1993 года. Генеральный секретарь ООН Бутрос Гали пригласил в совет на персональной основе авторитетных, широко эрудированных лидеров, представляющих различные сферы жизни общества. От России в состав совета вошел академик Валентин Коптюг, председатель Сибирского отделения РАН, вице-президент РАН.

— Каковы основные принципы «устойчивого развития»?

— Серьезная обеспокоенность перспективами развития цивилизации в условиях ухудшения состояния окружающей среды и продолжающегося быстрого роста населения планеты прозвучала еще на Стокгольмской конференции ООН 1972 года. В 1987 году Международная комиссия по окружающей среде и развитию обострила вопрос о необходимости поиска новой модели развития цивилизации, опубликовала доклад «Наше общее будущее», известный как доклад Гру Харлем Брундтланд. Именно с этого момента в СМИ замелькал термин «устойчивое развитие». Под ним понимают такую модель движения вперед, при которой достигается удовлетворение жизненных потребностей нынешнего поколения людей без лишения такой возможности будущих поколений. Дело в том, что сегодня стала уже совершенно очевидной недопустимость движения развивающихся стран по тому хищническому пути, которым пришли к своему благополучию развитые страны. Эта модель признана ведущей цивилизацию к катастрофе. Только реализация концепции «устойчивого развития» способна обеспечить должный баланс между решением социально-экономических проблем и сохранением окружающей среды на длительную перспективу.

— Еще одна модель. Сколько их уже было — моделей, программ, планов! По крайней мере в России, как мне кажется, уже выработалась устойчивая идиосинкразия к любым декларациям подобного рода...

— Такая проблема, и не только и России, действительно существует. Учитывая это обстоятельство, я внес на первом заседании Консультативного совета предложение о выделении в ряде стран территорий, устойчивое развитие которых особо важно как в национальном, так и в международном плане. В условиях ограниченности финансовых ресурсов смысл устойчивого развития станет для населения яснее, если элементы этой концепции будут хотя бы в отдельных регионах реализовываться достаточно быстрыми, видимыми населению страны темпами. За этими территориями должны присматривать не только национальные правительства, но и ООН. Примером такой территории — «модельной территории устойчивого развития» — мог бы служить а нашей стране регион озера Байкал. Там тесно переплетаются проблемы сохранения окружающей среды, модернизации промышленности и сельского хозяйства, что уже сейчас стало предметом широкого международного сотрудничества. Конечно, в таком локальном варианте можно отрабатывать лишь элементы новой модели, так как ее реализация в целом требует переосмысления стратегии развития страны в целом. Но даже подобные частные решения в наше время чрезвычайно важны.

— В прошлом году в Сибирь приезжал министр науки РФ Борис Салтыков. Многие СМИ цитировали его фразу, ставшую чуть ли не крылатой: «Науки в России слишком много».

— Лучше сказать: в России слишком мало денег, чтобы содержать большую науку. А науки слишком много не бывает. В материалах конференции в Рио-де-Жанейро, кстати, наоборот, говорится, что важно «создание условий (например, заработная плата, оборудование, библиотеки) для обеспечения того, чтобы ученые работали эффективно у себя на Родине». При этом нисколько не преуменьшается значение широкого международного сотрудничества.

Большое внимание расширению такого сотрудничества уделяет и Сибирское отделение РАН. Например, с 22 по 25 ноября в Новосибирске проходило международное рабочее совещание, которое проводилось при спонсорской поддержке научного совета НАТО — «Научная политика: новые механизмы научного сотрудничества между Востоком и Западом».

— А почему именно НАТО спонсирует проведение семинара?

— Действительно, мы привыкли, что НАТО — это прежде всего военная организация. И мы, кстати, очень четко отслеживаем, чтобы наше сотрудничество не касалось оборонных проблем. Но и НАТО в новых геополитических условиях прорабатывает новую концепцию своей деятельности. Научный совет НАТО пытается, в частности, поддержать международное сотрудничество с участием ученых СНГ, выделяя четыре основных направления: экология, чистые технологии, конверсия и уничтожение ядерного оружия, человеческие ресурсы.

В НАТО была неплохая программа поддержки стран — членов Североатлантического блока. Сейчас активно прорабатываются вопросы расширения действия этой программы на страны бывшего СССР. Научный совет НАТО готов спонсировать мероприятия, способствующие более тесной совместной работе ученых Запада и Востока.

— С их стороны это благотворительная деятельность?

— Я бы так не сказал. В НАТО понимают значение науки для будущего человечества, и их усилия направлены прежде всего на первые этапы установления новых научных контактов в надежде на то, что в дальнейшем взаимодействующими коллективами будут найдены другие источники финансирования.

— Чем, на ваш взгляд, объясняется, что нынешнее руководство страны поставило российскую науку на грань уничтожения как социальный институт? Ведь сейчас в структурах власти как никогда много людей с научными степенями, в том числе и из академических институтов.

— Помните у Козьмы Пруткова: «Специалист подобен флюсу»? Действительно, у узких специалистов обычно очень узкий кругозор. К сожалению, у многих пришедших к власти из научной среды людей нет опыта управления и хозяйствования, выходящего за пределы лаборатории. Но это разномасштабные величины — лаборатория и страна.

В итоге мы до недавнего времени не знали, что же реформаторы хотят построить. Теперь знаем: капитализм. С моей точки зрения, мы идем ошибочным путем, допуская отмену общественно-государственного строя и переход на капиталистический вариант развития. Заявления о том, что у нас нет другой альтернативы, мягко говоря, не соответствуют действительности. То же самое можно сказать о пропаганде свободного рынка как регулятора развития. Свободного рынка нигде в развитом мире нет, и когда мы пытаемся сунуться на этот «свободный рынок», получаем по носу, причем не от рыночных, а от государственных западных структур. Государственное регулирование — это необходимость. Другое дело — какими средствами.

Члены Консультативного совещания при генеральном секретаре ООН среди наиболее важных вопросов поставили, в частности, и вопрос о том, что существующие экономические теории развития не соответствуют требованиям XXI века, требованиям новой грядущей модели сообщества. Такой моделью будет не капитализм и не «авторитарный» социализм в том виде, в каком он строился в СССР. Должны быть использованы самые благоприятные для человека черты и того, и другого, проще говоря — это вариант конвергенции социализма и капитализма, учет сильных сторон каждой из этих моделей.

Анализ мировых тенденций показывает, что путь, выбранный нашей страной, не соответствует стратегическим целям. На этом пути Россия может надолго оказаться за бортом основного ядра цивилизации.

— Так какая же модель развития подходит для нас?

— Повторю: это общество, которое исповедует принципы концепции устойчивого развития. Мы должны не просто жить, но дать возможность жить следующим поколениям. Если этого не будет, то противоречия между богатыми и бедными в каждой стране, а в мировом масштабе — между богатым Севером и бедным Югом, разразятся взрывом.

Я уверен, что ориентированному на будущее выбору на нынешнем этапе — подчеркиваю, на нынешнем этапе — больше всего в мире соответствует социал-демократическое движение. Везде, в том числе и в нашей стране, неизбежно возрождение этого движения. А коммунизм — это отдаленное будущее социализма. Поэтому когда говорят, что коммунизм умер навсегда, это глубокое заблуждение. Коммунистические идеи вечны, хотя попытки их воплощения в нашей стране во многом были недемократическими.

— Говоря о коммунизме, прежде всего подразумевают общество справедливости, равенства. Но согласно тем же законам термодинамики полное равенство, то есть отсутствие разности потенциалов, ведет к равномерно распределенному хаосу, к остановке развития...

— Полного выравнивания, конечно, не может быть. Должны существовать справедливые механизмы стимулирования к труду, и прежде всего с учетом личного вклада. Справедливость - это отнюдь не просто выравнивание всего и вся. У нас это выравнивание было доведено до абсурда. Но и сейчас ситуация абсурдна: ведь, похоже, нигде в мире нет такой разницы между нижними и верхними границами доходов, как в России. Коммунизм — это некий идеал, который пока за горизонтом, сейчас речь должна идти прежде всего о социалистической идее. Усилиями нынешних реформаторов треть населения страны поставлена в условия крайней нищеты, по существу, ниже черты выживания. Приемлемо ли это?

Коптюг В. А. На нынешнем этапе речь должна идти о социалистической идее: [беседа с пред. Президиума СО РАН / вел Ваганов А.] // Независимая газета. — 1993. — 25 ноября. — С. 6; Ведомости. — Новосибирск, 1993. — N 51. — С. 3.