Утром 10 января 1997 года мне на работу позвонил Валентин Афанасьевич: «Надо бы повстречаться. Давно ведь не виделись, есть о чем поговорить. Но сегодня буду занят, поэтому лучше завтра - в первой половине дня. Как?». «Завтра» была суббота и для подобных встреч время самое подходящее: телефоны молчат, никто не беспокоит, можно спокойно поговорить.

Встречам с В.А.Коптюгом я рад был всегда. И об этой, последней, договорились сразу - на 10 часов утра. Его тихий, спокойный голос в телефонной трубке не предвещал ничего особенного. Никаких тяжелых предчувствий, которые, говорят, иногда появляются накануне трагических событий, не было. Наоборот, повысилось настроение от возможности в очередной раз «сверить часы», как любил выражаться Валентин Афанасьевич.

После возвращения в 1992 году из Рио-де-Жанейро, где в составе российской делегации мы вместе участвовали в работе Конференции ООН по окружающей среде и развитию, наши встречи проходили довольно регулярно, когда Валентин Афанасьевич прилетал из Новосибирска в Москву, а уж если ему приходилось бывать по делам в Доме правительства, то он наведывался ко мне в кабинет даже без предупреждения. В тот раз я, собственно, тоже ждал звонка. В Госкомприроды России намечалось провести заседание Правительственной комиссии по Байкалу, где академику В.А.Коптюгу предстояло выступить с докладом как председателю экспертной группы Комиссии по перепрофилированию Байкальского ЦБК. И в эти дни он должен был появиться в Москве.

Не знаю почему, но я не воспринимал многочисленные высокие ранги этого человека, хотя прекрасно понимал, что общаюсь с выдающимся организатором науки и ученым с мировым именем, с настоящим самородком, обладающим планетарным мышлением. Ведь не случайно Генеральный секретарь ООН Бутрос Гали среди других 20 отобранных со всего мира специалистов пригласил в члены Консультативного совета высокого уровня по устойчивому развитию именно академика В.А.Коптюга.

На специфику наших отношений, видимо, повлияло длительное и довольно тесное общение на Конференции в Рио-де-Жанейро, а также единство взглядов на все проблемные вопросы, включая оценку проводимых в стране реформ и содержательную суть устойчивого развития. И еще, возможно, то, что при знакомстве во время продолжительного перелета в Рио у нас выявилась вдруг одинаковая боль, спровоцированная развалом Советского Союза. Мой отец, кадровый военный, после окончания войны поселился вместе с семьей в г. Бресте, там он, вологжанин, и мать-сибирячка нашли последний приют в белорусской земле, там же проживают сейчас и две мои сестры, а я оказался оторванным от родных корней. Еще тяжелее переживал развал СССР Валентин Афанасьевич: «Сам я белорус, жена - армянка, а дети - русские. И для меня малая родина - весь Советский Союз, которого теперь не стало».

Однажды при неожиданной встрече с президентом Республики Беларусь А.Г.Лукашенко на международной конференции «Десятилетие Чернобыля: оценка последствий аварии», проходившей в Вене 8 - 12 апреля 1996 года, воспользовавшись случаем, я напомнил о состоявшейся месяц назад в здании правительства РФ встрече с представителями Беларуси, на которой президенты обоих государств торжественно объявили о начале процесса создания Союза наших двух стран. А.Г.Лукашенко подтвердил: «Да, будем создавать такой Союз, договорились твердо. Ведь он необходим, прежде всего людям, которые от разъединения страдают больше всего». Как было здесь не рассказать о душевной боли моей и академика В.А.Коптюга? А.Г.Лукашенко внимательно выслушал и отреагировал так: «Академика белоруса Коптюга мы знаем и высоко ценим. Это выдающийся ученый и большой патриот нашего общего Отечества. Передайте ему, что допущенную ошибку будем исправлять, и ничто нам в этом святом деле помешать не сможет».

После той встречи прошло почти девять месяцев, а стыковки с Валентином Афанасьевичем не получалось. Теперь я понимаю, что иногда за важными текущими делами упускается действительно самое важное, о чем приходится потом жалеть всю жизнь. Просьба А.Г.Лукашенко так и осталась невыполненной.

Об участии России в Конференции ООН по окружающей среде и развитию следует рассказать подробнее. Столь важное для всех стран событие нашими средствами информации почти не освещалось. Корреспонденты российских газет, радио и телевидения в Рио-де-Жанейро даже не направлялись. В то же время информационные агентства всего мира имели там 8000 своих представителей, которые внимательно следили за Конференцией и сопутствующими ей мероприятиями, широко освещали их и акцентировали внимание на исторической значимости этого форума.

Если представить на секунду весь земной шар ярко освещенным, то примерно восьмая часть всей поверхности суши (Россия) будет темным информационным пятном, где находится, однако, огромный потенциал биосферы, включающий в том числе четвертую часть лесного покрова Земли. В такой обстановке замалчивания мирового форума, собравшегося для поиска путей спасения человечества от глобального экологического кризиса, ведущую роль в заполнении информационного вакуума взял на себя по возвращению из Рио-де-Жанейро академик В.А.Коптюг.

А начиналась наша поездка так. В связи с проведением 3-14 июня 1992 года Конференции ООН по окружающей среде и развитию правительство РФ своим распоряжением (N 629-р от 2 апреля 1992 года) создало под председательством министра экологии и природных ресурсов В.И.Данилова-Данильяна Подготовительный комитет, в состав которого вошел и академик В.А.Коптюг. Комитету поручалось подготовить проект Обращения президента РФ для оглашения на конференции, а также предложения по персональному составу делегации, численность которой устанавливалась этим же распоряжением в 10 человек, и все попытки увеличить ее хотя бы вдвое оказались безрезультатными. Мотив - отсутствие средств. (Для сравнения: численность делегации США - 260, Японии - более 300 человек.) Следующими распоряжениями правительство РФ утвердило состав делегации (N 767-р от 21 апреля 1992 года) и рекомендации по ее работе на Конференции ООН (N 963-р от 28 мая 1992 года).

В состав делегации вошли В.И.Данилов-Данильян и еще двое руководителей управлений Минэкологии России - Ю.С.Казаков и Е.В.Касумян, академики РАН В.А.Коптюг и А.С.Исаев (директор Международного института леса), В.П.Ворфоломеев - председатель Комитета по экологии и природопользованию Верховного Совета РФ, В.П.Кимстач - заместитель председателя Комитета по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, М.Е.Кокеев - заместитель начальника Управления МИДа России. Помимо меня, представлявшего отдел экологии и природопользования аппарата правительства РФ, в состав делегации был также включен А.В.Яблоков - государственный советник РФ по политике в области экологии и охраны здоровья, который, однако, не смог поехать на Конференцию.

Среди членов делегации не оказалось, к сожалению, представителей социальной, экономической, финансовой и других сфер деятельности, что существенно осложнило не только работу делегации на Конференции, но также подготовку и согласование уже в России программных документов по устойчивому развитию. Не зря говорят: скупой платит дважды.

Рекомендации для делегации РФ на Конференцию ООН - довольно обширный документ, определивший основные направления работы делегации на всемирном форуме. Поскольку этот документ мало известен и до сих пор продолжаются споры вокруг позиции России на данной Конференции, приведу некоторые выдержки из него:

«В работе делегации... исходить из того, что масштабность стоящих перед Россией экономических и природоохранных задач диктует необходимость все более интенсивного включения страны в международное экологическое взаимодействие, которое через сложение усилий всех стран и взаимообогащение их опыта в вопросах охраны окружающей среды ведет к экологически безопасному и устойчивому развитию. В этом контексте отметить, что Россия осознает свою ответственность за выполнение обязательств, принятых бывшим Советским Союзом по международным договорам в природоохранной области, и выступает за наращивание... природоохранного сотрудничества...».

«Изложить в целом наше видение задач и целей Конференции... как уникального мероприятия, призванного выработать новую основу для международного сотрудничества в области устойчивого развития, включая морально-этические аспекты и соответствующие организационные и финансовые механизмы».

«Высказаться за то, чтобы система мониторинга окружающей среды, в том числе космического, была поставлена на службу всего мирового сообщества... Привлечь внимание к вопросу о всеобщем прекращении ядерных испытаний или, по крайней мере, моратории на их проведение».

«При выборах членов Бюро Конференции и ее Главного комитета добиваться членства России в этих органах... Повестка дня XXI века должна быть окончательно согласована на рабочем уровне и принята Конференцией... Необходимо добиваться, чтобы в преамбуле документа, и в особенности в разделах о финансировании и передаче технологий, нашли отражение интересы и специфические потребности России и других стран с переходной экономикой... При доработке согласованного в целом проекта «Декларации Рио» вести дело к тому, чтобы придать этому документу более четко выраженный политический характер. Подписать Декларацию от имени Российской Федерации».

«Способствовать достижению договоренности по документу о лесах, который впоследствии мог бы стать основой для разработки соответствующей рамочной конвенции... Продвигать идею международной масштабной программы лесоразведения на территории России как вклада в предотвращение отрицательных изменений климата».

«В случае готовности к подписанию Конвенции об изменении климата и Конвенции о сохранении биологического разнообразия и получения соответствующих полномочий подписать указанные документы от имени Российской Федерации. Вести дело к подтверждению достигнутых договоренностей об учете в этих конвенциях интересов и нужд стран с переходной экономикой».

«Высказаться за взаимодействие государственных структур с неправительственными организациями и деловыми кругами в принятии и реализации решений Конференции в Рио-де-Жанейро».

Эти указания были достаточно ясны, и российская делегация приложила максимум усилий для их выполнения. В то же время академик В.А.Коптюг считал недопустимым для России «отсутствие должной информации по глобальным стратегическим вопросам, рассматривавшимся Конференцией ООН, тем более что правительствам и парламентам всех стран мира предложено рассмотреть ее решения и сверить с ними свою национальную политику». Он еще раньше знал общую ситуацию, с 1990 года принимая участие в подготовке этой Конференции. И первым его практическим шагом после ее завершения стал подробный информационный обзор «Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 года)», изданный СО РАН уже через два месяца после возвращения делегации из Рио. Такую обширную аналитическую работу и в столь краткий срок мог выполнить только человек, обладающий незаурядной широтой мышления и фантастической работоспособностью.

В информационном обзоре, помимо общего анализа ситуации, подробно изложены суть основных выступлений и обсужденных проблем, вызвавших в мире столь серьезную обеспокоенность перспективами развития цивилизации, существо возникавших на конференции конфликтов и трудности нахождения компромиссных решений при подготовке итоговых документов. Поэтому нет смысла еще раз заострять внимание на тех же вопросах. Лучше коротко расскажу о работе российской делегации в создавшихся непростых для нее условиях, о чем до сих пор мало известно и что характеризует отношение реформаторского режима к назревшим проблемам развития мирового сообщества, а также к престижу своей страны.

Поскольку Конференция ООН проходила на уровне глав государств и правительств, Б.Н.Ельцин возложил подписание итоговых документов на вице-президента А.В.Руцкого, прибывшего в Рио-де-Жанейро лишь на завершающей стадии ее работы. Для малочисленной российской делегации столь долгое отсутствие официального руководителя не могло, конечно, пройти бесследно, хотя общую координацию ее деятельности по обсуждению, поиску компромиссных формулировок и согласованию с учетом интересов России большого количества вопросов в трудно дорабатываемых документах обеспечивал В.И.Данилов-Данильян. Ежедневно до начала работы Конференции определялась задача на день каждому члену делегации. Но людей явно не хватало. Кроме того, возникали вопросы, требующие обсуждения и решения на самом высоком уровне.

Для поиска компромиссов на Конференции был образован Главный рабочий комитет во главе с послом Сингапура при ООН Томми Кохом. Его деятельность осуществлялась параллельно пленарным заседаниям и ориентировалась на поиск компромиссных формулировок по недосоглаcованным позициям Повестки дня на XXI век и других итоговых документов. С этой целью в рамках Комитета было создано восемь контактных групп по проблемам: финансовые ресурсы, передача технологий, проблемы атмосферы, биоразнообразие и биотехнологии, ресурсы пресной воды, защита лесов, правовые инструменты, институциональные меры (согласование порядка деятельности специальной Комиссии устойчивого развития, по которой уже было достигнуто взаимопонимание о необходимости ее создания в рамках ООН).

Таким образом, на Конференции функционировало девять важных рабочих точек, где требовалось присутствие членов делегаций, если страна была заинтересована в отстаивании своих интересов. В общем, для всех стран это не составляло особых трудностей, кроме России. Сложность работы контактных групп, которым приходилось иногда иметь дело с «тугими узлами» проблем, хорошо показана В.А.Коптюгом в информационном обзоре.

Особенно «тугие узлы» сформировались еще до Конференции в ходе работы Подготовительного комитета по проблемам атмосферы, биоразнообразия и защиты лесов, что реально ставило под угрозу принятие соответствующих итоговых документов. Именно на этих участках приходилось концентрировать основное внимание российской делегации, направляя туда «усиленные наряды» и оголяя участки работы в других контактных группах.

Кроме того, нельзя было оставлять без внимания представительский стол России с четырьмя посадочными местами в главном зале пленарных заседаний.

Малочисленность состава российской делегации оказалась для нас серьезной проблемой, которую, однако, удавалось решать за счет подвижничества большинства членов делегации, понимания ими важности этого всемирного форума для будущего России. Они, бесспорно, заслуживают добрых слов за проявленные ответственность и настойчивость в отстаивании российских позиций в непростых условиях. Но особенно восхищали меня наши академики. Александр Сергеевич Исаев, всемирно признанный ученый и знаток леса, сразу снял «головную боль» по тяжелейшей проблеме защиты лесов, полностью переключив ее на себя. Дискуссии в данной контактной группе были особенно жесткими и оканчивались всегда поздно. Я дважды участвовал в баталиях и видел, с каким вниманием присутствовавшие относились к замечаниям и рекомендациям академика А.С.Исаева.

В отношении Валентина Афанасьевича скажу одно - не было бы его в составе делегации, не удалось бы охватить обсуждением весь спектр проблем. Его интересовали они все, во всех контактных группах. Этот человек-машина успевал везде. И везде выступал, убеждал, доказывал. Как очевидец, могу засвидетельствовать, что популярность Валентина Афанасьевича и оказываемые ему на Конференции знаки уважения были необычайно высоки. Думаю, именно проявленные здесь В.А.Коптюгом особые активность, широта мышления и убежденность в необходимости перехода на путь устойчивого развития послужили основанием для приглашения его в 1993 году Генеральным секретарем ООН в Консультативный совет высокого уровня по устойчивому развитию как одного из наиболее «авторитетных, широко эрудированных лидеров, представляющих различные сферы жизни общества».

Но все же было и обстоятельство, которое угнетало членов российской делегации, порождало чувство некой ущербности от недооценки важности проводимого мероприятия руководством страны, местными посольством и консульством. Авторитет России на Конференции ООН выражался во внимательном отношении к нам многих делегаций, хорошо понимавших биосферную и экономическую значимость нашей страны в решении планетарных задач устойчивого развития, что вызывало естественную гордость и одновременно разочарование от того, как она была здесь представлена. Академик В.А.Коптюг выразился по этому поводу предельно точно: «Впечатление такое, будто великой России больше не существует». И для этого высказывания были веские основания.

Мы прилетели в Рио-де-Жанейро утром 2 июня и еще по дороге из аэропорта обратили внимание на фасады отдельных зданий, украшенные флагами различных государств. Встретивший нас представитель российского консульства с готовностью пояснил: «Эти здания - отели, а государственные флаги - информация о расквартированных здесь делегациях соответствующих стран. Своеобразный имидж для отеля и страны».

Но такая замечательная традиция оказалась неприемлемой для российских организаторов. По разработанному сценарию нашу делегацию разместили в двух отелях: пятизвездочном - на берегу океана, где были забронированы номера для академиков и В.И.Данилова-Данильяна, и трехзвездочном - на тихой зеленой улице у самого консульства, где номера были дешевле, хотя гораздо больше и удобнее. Но особое удивление вызвало то, что на фасадах обоих отелей среди вывешенных флагов стран, разместивших здесь свои делегации, отсутствовал государственный флаг России. На вопрос «почему?» последовал банально простой ответ - «нет средств». (Во время проведения крупных международных мероприятий цены на все товары и услуги действительно резко повышаются. Стоимость изготовления и установки стандартного флага в тех условиях доходила до 800 долларов США).

И уж совсем неприемлемой сложилась ситуация с офисом российской делегации на месте предстоящей работы. Для Конференции был специально построен обширный комплекс в 30 км от Рио-де-Жанейро. И мы решили заранее обследовать его. Под высокой крышей огромного зала был выстроен целый офисный городок из легких сборных конструкций. Свой офис мы отыскали с большим трудом по скромной надписи на приклеенной бумажной ленте: «Российская Федерация». Войдя, увидели комнату около 15 квадратных метров и в углу небольшой стол с телефоном. Даже сесть не на что! На эту удручающую картину реакция была единой: «Чтобы не позориться, лучше сюда не приходить».

По случайному, видимо, совпадению рядом оказался офис японской делегации, который состоял из почти десятка соединенных внутренними дверями комнат, подобных нашей. Здесь были компьютерная и множительная техника, удобная мебель, телевизоры, телефоны и прочее оборудование. Функционировал и небольшой пищеблок.

По поводу увиденного в «офисном городке» консул разъяснил, что установленным регламентом для каждой делегации выделяется бесплатно тот минимум, который мы видели. А увеличение площади, установка мебели и прочее осуществляются за дополнительную плату. В российской смете расходов такие затраты не предусмотрены. И у консульства денег тоже нет. А находящееся в г. Бразилиа посольство в подготовительные мероприятия не вмешивалось.

Прилетевший в Рио-де-Жанейро на сутки позже из-за вынужденной задержки В.И.Данилов-Данильян отказался, к его чести, поселиться в ранее предусмотренном месте и потребовал предоставить номер в трехзвездочном отеле, мотивируя это необходимостью постоянного общения с членами делегации и близостью консульства. С большими трудностями Виктора Ивановича поместили в нашем здании. Правильность такого решения вскоре подтвердилась: все совещания по выработке позиций, подготовке выступлений и согласованных действий проходили у него, а сбор участников обеспечивался оперативно, что имело большое значение при дефиците времени. В более сложном положении оказались академики, переселить которых не удалось. На них и так лежала большая нагрузка, а тут еще вынужденные переходы - дополнительная трата сил и времени. В общем, «хотели как лучше, а получилось...» даже хуже.

Государственные флаги России на двух отелях, где размещалась наша делегация, все же появились, когда в Рио-де-Жанейро на завершающую стадию Конференции прилетел вице-президент РФ А.В.Руцкой для подписания итоговых документов. Средства, выходит, нашлись, и «лучше поздно, чем никогда». А о своем рабочем офисе в здании Конференции члены российской делегации просто забыли, хотя его необходимость ощущалась постоянно, особенно когда дискуссии в контактных группах затягивались и приходилось долго ждать машину, вызванную из консульства уже в ночное время.

Я как-то спросил у Валентина Афанасьевича, много бывавшего за рубежом и участвовавшего в разных международных мероприятиях, о его отношении к тому, как смотрится наша страна на нынешнем всемирном форуме. Без всяких эмоций он ответил (почти дословно): «Я, собственно, предполагал, что может произойти нечто нехорошее. Однако то, что пришлось увидеть, у меня лично вызвало не возмущение, а злость, которая, говорят, плохой советчик, хотя она ведь бывает разная и порождает энергию не только сопротивления или агрессии, но и созидания. То, что это дополнительная энергия, - факт. И ее можно использовать по своему усмотрению. Во всяком случае, я ощущаю это по себе».

Возможно, отсюда бралась у академика В.А.Коптюга «дополнительная энергия», которая использовалась на Конференции, безусловно, в созидательном направлении и в интересах всей цивилизации, не только России. Могу также предположить, что деятельность некоторых членов российской делегации стимулировал тот же источник, позволивший в итоге добиться положительных результатов.

Но свою «дополнительную энергию» Валентин Афанасьевич в Рио явно недоиспользовал. Эта энергия продолжала питать его, когда мы в самолете возвращались на Родину. Он не мог ничего не делать на протяжении 20 часов утомительного полета и сразу после набора высоты начал писать, разложив на двух соседних креслах кучки захваченных из Рио бумаг, газет и книг, преимущественно на иностранных языках.

После напряженных дней чувствовалась усталость, многие уснули, а Валентин Афанасьевич писал. Я проспал около пяти часов, а когда проснулся, - он все писал. После второго обеда снова задремал и проснулся уже над Средиземным морем, самолет снижался к острову Мальта для посадки - он все писал. Рядом уже выросла стопа исписанных мелким почерком листов, а он продолжал трудиться почти до самой Москвы. Так рождался над Атлантическим океаном и континентами знаменитый информационный обзор академика В.А. Коптюга «Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 года)», сыгравший огромную роль в просвещении граждан России об этой конференции, формировании в стране мировоззрения по устойчивому развитию.

По возвращению в Россию предстояло решать сложнейшую задачу: какие документы следует разработать, чтобы они соответствовали выводам и рекомендациям Конференции ООН при наличии в стране непростой политической обстановки.

Эти выводы и рекомендации, отражавшие согласованную позицию мирового сообщества, констатировали, в частности, необходимость и безальтернативность перехода на новый, более организованный и регулируемый путь развития человечества, а также недопустимость повторения пути развития, по которому пришли к своему благополучию развитые страны. Нынешняя модель процветания последних с соответствующим характером производства и потребления не является устойчивой, ведет к активной деградации окружающей среды, поляризации общества и потому неприемлема для развивающихся стран и стран с переходной экономикой. Человечество достигло уже такого рубежа, за которым неизбежно должно последовать кардинальное изменение политики, иначе оно реально познает «конец света».

Подписав в Рио-де-Жанейро важнейшие документы, Россия взяла на себя серьезные обязательства по реализации программы всемирного сотрудничества. Однако начавшиеся уже в 1990 году глубинные преобразования в стране успели еще до Конференции в Рио раскрутить на ее территории «перестроечный механизм» перехода на модель свободного рынка, который, по признанию Конференции ООН, не в состоянии обеспечить должный баланс между решением социально-экономических проблем и сохранением окружающей среды на длительную перспективу. Еще в 1987 году Всемирная комиссия ООН по окружающей среде и развитию в опубликованном обширном докладе Г.Х.Брундтланд «Наше общее будущее» резко обострила вопрос о необходимости поиска новой модели развития цивилизации. Поэтому так старательно реформаторы России замалчивали Конференцию ООН в Рио и ее итоговые документы. Лишь благодаря академику В.А.Коптюгу, оперативно подготовившему информационный обзор о работе Конференции и принятых ею решениях, эти старания оказались в определенной мере нейтрализованными.

Являясь по сути антиэкологическим, навязанный России путь развития объективно обусловливал трудности с реализацией документов Рио, поскольку переориентировать за короткии срок в нужном направлении запущенный уже механизм преобразований было практически невозможно. С января 1992 года в экономической сфере начала осуществляться известная «шоковая терапия» и велась активная подготовка к всеобщей «приватизации». Кроме того, за 1992-1994 годы трижды радикально менялся состав правительства, как следствие, - кадровая чехарда и изменения в структуре управления (в том числе министерств и ведомств), что не могло не влиять на процесс подготовки и принятия нужных решений.

Чтобы не быть излишне субъективным в оценке кадровой ситуации, сошлюсь на авторитетное мнение В.П.Квасова, которого В.С.Черномырдин, став премьером в конце 1992 года, пригласил на должность руководителя аппарата правительства РФ («Народная газета», 25 апреля 1995 года): «Однако с первых же дней работы я увидел, что вверенный мне аппарат правительства, находящийся практически в одной связке с Администрацией президента, напрочь лишен той обстановки делового сотрудничества и доверия, которыми когда-то славилось Управление делами».

Единственной дореформенной структурой в аппарате правительства РФ, которую чудом удавалось уберечь от нежелательных реорганизаций и кадровых изменений почти до конца 1996 года, оставался отдел (с 1994 года - департамент) природопользования и защиты окружающей среды, что во многом способствовало принятию целесообразных документов.

За период 1992-1996 годов аппаратная работа в коридорах власти, когда в России осуществлялась разработка основополагающих документов по реализации решений Конференции ООН в Рио, почти не освещалась в печати. Это, естественно, порождало и порождает многочисленные искажения действительности и частые домыслы, порой даже осознанные и преследующие определенные цели. Меня же особенно беспокоит то, что иногда в таких «литературных упражнениях» используется имя академика В.А.Коптюга. Поэтому о данном периоде стоит рассказать подробнее.

Вскоре после возвращения российской делегации из Рио-де-Жанейро распоряжением правительства (N 1522 от 19 августа 1992 года) была создана Межведомственная комиссия для разработки предложений по реализации решений Конференции ООН по окружающей среде и развитию под руководством В.И.Данилова-Данильяна. Ей поручалось подготовить национальный план действий по реализации данных решений, т.е. что, кому из управленческих и иных структур и в какие сроки следует конкретно предпринять или разработать для выполнения поставленной задачи. Предполагалось, что план утвердит правительство с соответствующими поручениями исполнителям. Поэтому и срок его представления был назначен довольно жесткий - 1 ноября 1992 года. При качественном исполнении поручений можно было бы сразу вовлечь все структуры российского общества в процесс осознания и поиска решений по многочисленным проблемам устойчивого развития. Это во многом облегчило бы подготовку главного государственного документа по переходу страны к устойчивому развитию, о котором тогда еще не было четкого представления. Такова организационная суть замысла. Одновременно Минэкологии России и Мининформпечати России поручалось информировать общественность об итогах работы Конференции ООН. Техническое исполнение этого поручения не составляло особого труда. Следовало хотя бы растиражировать в массовом порядке через СМИ небольшое по объему послание президента РФ участникам Конференции и трехстраничную декларацию по окружающей среде и развитию, в которой провозглашалась содержательная основа 27 принципов устойчивого развития, одобренных 179 государствами, включая Россию. Я не говорю уж о выступлениях руководителей стран и других документах, привезенных членами нашей делегации. Сравнительно небольшой тираж (1000 экз.) информационного обзора, подготовленного академиком В.А.Коптюгом, был для массовой аудитории, конечно же, недостаточным.

Однако это важнейшее поручение правительства, столь несложное по технике исполнения, оказалось невыполненным. За мой 17-летний период работы в аппарате правительства это был, пожалуй, единственный случай, когда предпринятые попытки добиться положительных сдвигов в порядке обязательного контроля за исполнением правительственного поручения оказались безрезультатными. И этот необычный случай заставил тогда о многом задуматься.

Появившуюся обеспокоенность не развеял, а наоборот, усилил Валентин Афанасьевич, навестивший меня в декабре 1992 года на Старой площади. Свои убедительные доводы он позднее изложил в печати («Правда», 28 июля 1993 года): «Абсолютное молчание прессы, абсолютное. Почему молчат? Да потому, что, если взглянуть на то, что мы творим у себя в стране, через призму решений Конференции в Рио-де-Жанейро, после этого начнешь во многом сильно сомневаться. Почему не хотят, чтобы эти материалы породили размышления в нашем обществе? Да потому, что цель-то действительно одна: изменить социально-общественный строй. А если начнут читать материалы, начнут задумываться: надо ли это? Нынешнему режиму надо успеть провести такое реформирование, чтобы уже никто не смог вернуться назад».

Еще большее недоумение вызвало исполнение первого поручения. Минэкологии России не восприняло его организационный замысел и начало сразу «брать быка за рога», положив в основу разработки «плана действий» обычный программный метод, хотя это было очевидной ошибкой. Взятый на вооружение реформаторами еще в 1991 году программно-целевой (взамен планового) подход к распределению финансовых и материальных ресурсов при решении назревших государственных задач являлся лишь стандартным механизмом рассредоточения ресурсных возможностей по конкретным сферам деятельности и объективно порождал приоритетность узковедомственных и лоббистских интересов, затрудняя государственное управление данным процессом.

Именно поэтому представленный в январе 1993 года Минэкологии России весьма объемный проект «национального плана действий» был в основном сводом намечаемых к разработке или уже реализуемых программ в сфере природопользования и охраны окружающей среды с подробным изложением содержательной их части. Такой стандартно-ведомственный подход к разработке масштабного и многопланового документа оказался неприемлемым, поскольку назревшие экологические проблемы уже невозможно стало решать с помощью лишь природоохранных мер и требовалась коренная реконструкция всех экономических и социальных сфер в нужном направлении, на что и нацеливали документы Конференции в Рио. А простой «сбор в кучу» сугубо узкопрофессиональных экологических программ, в том числе уже действующих, совершенно этому не соответствовал. Требовалась разработка документов совсем иного плана, предусматривающих для достижения цели радикальную ломку мировоззренческих устоев.

Стало очевидным, что выход из создавшегося положения - в разработке и утверждении на самом высоком уровне серии концептуальных документов, которые позволили бы целенаправленно изменить подход к перестроечным процессам, постепенно направляя их в заданное русло и подготавливая для этого необходимую законодательную, нормативную, экономическую и социальную базу. Уровень правительственных решений в данном случае не годился, о чем и свидетельствовал характер исполнения упомянутого распоряжения. Чтобы не допускались своеобразные вольности, исходные документы должны были быть нормативными и обязательными для исполнения всеми структурами власти и управления. Это означало, что решение проблемы следовало искать в сфере компетенции президента РФ.

Во время декабрьской (1992 года) «сверки часов» академик В.А.Коптюг в целом одобрил новый подход, хотя и выразил сомнение в его реальности. Для меня же было чрезвычайно важно мнение Валентина Афанасьевича. Все зависело теперь от содержания нового исходного документа и официального разрешения на его разработку.

Неожиданная поддержка была оказана куратором нашего отдела, вице-премьером Ю.Ф.Яровым. Пришлось ему доложить о содержании документа, который вскоре намеревалась представить Межведомственная комиссия, о несоответствии этого документа необходимым требованиям, а также разделяемые академиком В.А.Коптюгом соображения о целесообразности разработки документа иного плана с утверждением его президентом страны.

За давностью времени теперь можно сообщить подробности того визита к вице-премьеру Ю.Ф.Ярову. Юрий Федорович отреагировал на доклад (в обобщенном виде) так: «Плодить еще одну программу, тем более сводную, ни к чему. Будем готовить другой документ и выходить на указ президента. Но документ придется готовить вашему отделу, хотя это и нарушение установленного порядка. Согласованные проекты подобных документов в правительство вносят министерства и ведомства. Поэтому желательно, чтобы Данилов-Данильян пока ничего не знал. У него другая позиция, и если узнает, может помешать. А мы уже потеряли много времени. Пусть продолжает работать над своим "планом действий", и чем дольше, тем лучше. Когда представит проект, соберемся, рассмотрим, наверняка будут замечания, отправим на доработку, а там посмотрим. Но учтите, вся ответственность за подготовку нового документа ляжет на вас. Он должен соответствовать особым требованиям указа президента - быть лаконичным и содержать необходимую суть. Советую не увлекаться пока экономической и социальной проблематикой, чтобы... "не дразнить гусей". Делайте больше упор на природоохранный аспект. Главное сейчас - издать документ, запустить механизм. В указе надо бы предусмотреть поручение о разработке документа более высокого порядка, чтобы появилась перспектива для продолжения работы по проблеме устойчивого развития, которую одним кавалерийским наскоком не осилишь. Структуру документа продумайте с юристами. О сроке не говорю, это надо было сделать еще вчера». Так неожиданно возникла четкая программа действий, у истоков которой волею судьбы оказался академик В.А.Коптюг. Не будь его авторитетной поддержки во время обсуждения «нового подхода», вряд ли бы я отправился с уверенностью в успех на доклад к вице-премьеру. Юрий Федорович был одним из немногих, кто правильно оценивал непростую ситуацию в стране с переходом к устойчивому развитию. Он умел отстаивать свою позицию перед высшим руководством, и в этом отношении его прямое кураторство было неоценимо. Собственно, благодаря ему отдел не затронули многочисленные кадровые и структурные преобразования в правительственном аппарате. Он продолжал «шефствовать» над нами, даже когда курировал совсем другие вопросы, вплоть до перевода его в Администрацию президента в мае 1996 года. Именно в этот период вышли важнейшие документы по устойчивому развитию.

Предложенная Ю.Ф.Яровым «программа» оказалась реализованной. Представленный в январе 1993 года в правительство РФ проект «национального плана действий» был рассмотрен у него на совещании, а после доработки отправлен в Минэкономики России с поручением «рассмотреть и использовать в практической работе». Одновременно велась разработка нового документа, окончательный текст которого пришлось согласовывать практически со всеми министерствами и ведомствами. Таково было требование Государственно - правового управления Администрации президента РФ. Следовало собрать около тридцати виз. Одним из последних завизировал документ В.И.Данилов -Данильян.

Но Государственно-правовое управление вернуло проект указа, причем без объяснений. Это был нонсенс. Лишь благодаря усилиям А.В.Яблокова, который как советник президента тоже его визировал, удалось встретиться с одним из руководителей управления Р.Г.Ореховым. Оказалось, что проект указа, по мнению юристов Администрации президента, разработан вне рамок правового поля. Ни в одном российском документе, включая законодательные акты, нет упоминания о каком-то «устойчивом развитии», не говоря о самом понятии этого словосочетания, что совершенно недопустимо для указа президента. Необходима также расшифровка содержательной сути слова «концепция», которое раньше в указах не использовалось, а тут в проекте предусмотрено поручение о разработке «концепции», да еще по «устойчивому развитию». Получается, «хочу то, не знаю что».

Меня не очень удивила такая постановка вопроса. Эти аргументы являлись закономерным следствием информационного вакуума вокруг всего, что связано с Конференцией ООН. Предвидя подобный сценарий, я захватил с собой информационный обзор академика В.А.Коптюга. Но Р.Г.Орехов был по-своему прав, и никакая информация для него юридической основы не имела, если не являлась нормативно-правовой. Тем более, что переведенный не совсем удачно с английского языка термин «устойчивое развитие» (точнее было бы «самоподдерживающееся развитие») до сих пор вызывает споры среди ученых.

Однако другого официального источника для защиты проекта указа, кроме информационного обзора, не существовало. И я выложил этот источник на стол, сообщив, что его автор, входивший в состав российской делегации на Конференции ООН в Рио, объективно и полно изложил то, что там происходило и было подписано А.В.Руцким по поручению президента РФ. Словосочетание «устойчивое развитие» здесь упоминается на каждой странице неоднократно. Но Р.Г.Орехова больше привлекла фамилия автора на титульном листе, и это чуть не испортило дела. Реформаторы и их сторонники весьма настороженно относились к оппонентам из «красного стана». А кто ж не знал убеждений известного ученого?

Положение спас А.В.Яблоков. Он тут же вмешался и стал рассказывать о Конференции в Рио, о существе проблемы, а также о том, что итоговыми ее документами рекомендовано всем странам разработать стратегию действий по переходу к устойчивому развитию. Авторитет советника в Администрации президента РФ был тогда огромен. И это решило исход дела. Р.Г.Орехов с интересом, как мне показалось, все выслушал. Обращаясь уже ко мне, сказал: «Ладно, проект указа будем представлять. Подготовьте дополнительную справку по этому "устойчивому развитию". Покопайтесь в словарях, справочниках и выпишите все, какие есть, определения по слову "концепция", может пригодиться. А материал Коптюга пока оставьте, посмотрю внимательней».

В этой истории интересна одна деталь. Появлению в России первого документа по устойчивому развитию содействовали два крупных ученых РАН, стоявшие «по разные стороны баррикад», - член-корреспондент А.В.Яблоков и академик В.А.Коптюг. В столь тяжелый для страны период политического противостояния они одинаково отчетливо понимали важность перспективного решения сложнейшей (особенно в данных условиях) проблемы, что позволило сделать первый официальный шаг в нужном направлении.

Только благодаря практическим усилиям вице-премьера Ю.Ф.Ярова и этих двух ученых стал возможным выход Указа президента РФ (N 236 от 4 февраля 1992 года) «О государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития». Указом одобрялись основные положения данной стратегии и давались два поручения правительству РФ: для решения текущих первоочередных задач утвердить план действий по охране окружающей среды на 1994-1995 годы в качестве первого этапа реализации одобренных основных положений, а для основательной подготовки к перспективным преобразованиям разработать проект Концепции перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития, «обеспечивающей сбалансированное решение задач социально-экономического развития на перспективу и сохранения благоприятного состояния окружающей среды и природно-ресурсного потенциала в целях удовлетворения жизненных потребностей населения».

Принципиальная значимость этого документа, несмотря на понятный природоохранительный уклон основных положений, состояла в том, что официально на самом высоком уровне была зафиксирована масштабность проблемы перехода России к устойчивому развитию и необходимость принятия государством адекватных мер. Вот как отреагировал на него Валентин Афанасьевич («Правда», 13 апреля 1994 года): «Февральский 1994 г. Указ Президента России... и последующее распоряжение Правительства,..ориентированное на реализацию этого Указа, свидетельствуют о том, что и Россия, несмотря на всю тяжесть ее сегодняшнего экономического положения, стремится включиться в мировой процесс движения в направлении устойчивого развития...» И еще («Советская Сибирь», 5 июля 1994 года): «Этот документ важен по двум причинам. Во-первых, благодаря ему термин "устойчивое развитие" приобретает у нас государственное значение, а во-вторых, потому, что при подготовке проекта Концепции неизбежно придется сопоставить цели, лежащие в основе принятой международным сообществом концепции устойчивого развития, и направления осуществляемого в стране реформирования...»

Разработка проекта Концепции явилась следующим важным шагом в осмыслении проблемы устойчивого развития, поиске путей достижения цели и не имела аналогов в российском документотворчестве. Это был единственный случай за период осуществления реформ в России, когда к подготовке важного для страны документа широко привлекалось население, а точнее - общественность.

Для обсуждения сложившейся экологической обстановки и подготовленного рабочей группой проекта Концепции распоряжением правительства РФ (от13 сентября 1994 года) было намечено собрать в Москве Всероссийский съезд по охране природы (июнь 1995 года). В рамках его подготовки в 87 субъектах Российской Федерации были проведены территориальные конференции по избранию делегатов съезда, обсуждению проекта Концепции и местных проблем охраны природы. Параллельно министерствами и ведомствами проводились отраслевые подготовительные мероприятия. Важное значение имела конференция общественных организаций (май 1995 года) с участием 400 представителей, где было избрано 70 делегатов съезда.

Начальные варианты проекта Концепции дважды рассматривались на заседаниях Правительственной комиссии по окружающей среде и природопользованию, а также на совместном заседании межведомственных комиссий Совета Безопасности по экологической и экономической безопасности (февраль 1995 года), на заседании Президиума СО РАН (февраль 1995 года), на Всероссийском конгрессе «Рациональное природопользование России в переходный социально-экономический период (современное состояние и перспективы развития)» (март 1995 года), на парламентских слушаниях в Государственной Думе и Совете Федерации Федерального Собрания (май 1995 года).

Всего по России в подготовительных мероприятиях и обсуждении проекта Концепции участвовали более 20 тыс. человек. В пленарных и секционных заседаниях самого съезда приняли участие 2 тыс. человек, в том числе 993 избранных делегата с правом решающего голоса. На рассмотрение съезда поступило свыше 1000 замечаний и предложений по проекту Концепции и совершенствованию природоохранной деятельности.

Следует подчеркнуть, что при обсуждении документа на разных стадиях его готовности (которых в общей сложности оказалось восемь) наибольшую активность среди крупных ученых проявил академик В.А.Коптюг. Его порой резкая, но конструктивная критика проектов постоянно звучала в выступлениях на научных конференциях, парламентских слушаниях, не сходила со страниц печати. Критика в основном касалась «перекоса в сторону экологических вопросов» и «отсутствия ясности в вопросе о направленности социально-экономической перестройки». Это было логично, цивилизованно, объективно и по большому счету результативно.

Что же касается общей оценки обстановки, которая, по возможности, создавалась в стране для совершенствования разрабатываемого документа, то она была дана Президиумом СО РАН 7 февраля 1995 года еще при рассмотрении первого варианта Концепции: «Распространение для широкого обсуждения правительственного проекта перехода страны на путь устойчивого развития, бесспорно, является заметным событием в жизни общества... Положительной чертой проекта концепции является то, что в нем в известной мере преодолены делавшиеся в нашей стране попытки представить общецивилизационную концепцию устойчивого развития как ориентированную в основном на решение экологических проблем».

Согласно резолюции съезда, принятой 5 июня 1995 года, распоряжением правительства РФ (N 1110-р от 7 августа 1995 г.) была образована государственная комиссия по доработке проекта Концепции с учетом замечаний и предложений, высказанных на Всероссийском съезде по охране природы, в состав которой вошел и академик В.А.Коптюг. На последнем ее заседании в октябре 1995 года он внес предложение, высказанное им еще на слушаниях в Государственной Думе 16 мая 1995 года: «развернуть работу по формированию национального плана действий, включая необходимое законодательное обеспечение».

Это конструктивное предложение было использовано потом в качестве основного механизма реализации разработанного проекта государственной стратегии устойчивого развития Российской Федерации, важнейшим положением которой является обязательность достижения на начальном этапе стабилизации в обществе, связанной с решением острых экономических и социальных проблем. Национальным планом действий предполагалось определить исполнителей и сроки по подготовке и принятию большого блока вытекающих из стратегии конкретных документов и решений, необходимых для осуществления перехода страны к устойчивому развитию. План должен был обновляться с учетом углубления процессов такого развития. Одновременно предполагалось на научной основе определять, а затем и разрабатывать отвечающие принципам устойчивого развития основополагающие нормативно-правовые, программные и организационные документы по всем сферам жизнедеятельности государства.

Подготовленный комиссией с учетом обсуждения на съезде проект Концепции 4 января 1996 года был рассмотрен и в основном одобрен на заседании правительства РФ, а после окончательной доработки направлен президенту РФ, который утвердил его своим Указом «О концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» (N 440 от 1 апреля 1996 года).

Этот Указ имел важное политическое значение. Помимо утверждения концепции, констатирующей необходимость изменения в стране курса реформ с учетом решений Конференции ООН в Рио, он предусматривал четкую установку органам исполнительной власти руководствоваться в своей программно-правовой и хозяйственной деятельности концептуальными положениями устойчивого развития. Одновременно перед правительством РФ ставилась очередная задача - расширить диапазон поиска новых путей преобразований и на основе положений утвержденной Концепции разработать проект упомянутой государственной стратегии устойчивого развития Российской Федерации.

Сегодня можно критиковать (и справедливо) исполнение данного указа, особенно в части использования органами власти в своей деятельности положений Концепции. Но для получения здесь положительных результатов предстояло еще многое сделать: утвердить разработанную стратегию, создать необходимую законодательную и нормативную базу, нормализовать обстановку в обществе и, что самое главное, изменить коренным образом сознание людей в нужном направлении.

Что касается самой Концепции, то она опубликована во многих средствах массовой информации, поэтому содержательная ее часть в особом комментарии не нуждается. Существенно то, что, несмотря на огромное количество и зачастую резкую полярность мнений, выявившихся при подготовке и обсуждении проекта Концепции, все же удалось общими усилиями выработать документ, устраивающий, судя по отзывам, подавляющее большинство.

Вот лишь одна характерная оценка, сделанная мэром Москвы Ю.М.Лужковым в основном докладе на Международном конгрессе «Экологические проблемы крупных городов: инженерное решение» (Москва, 14 мая 1996 года): «... Я хотел бы остановиться на важнейшем, на мой взгляд, Указе, который... утвердил Концепцию перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» с тем, чтобы "ввести хозяйственную деятельность в пределы емкости экосистем на основе массового внедрения энерго- и ресурсосберегающих технологий, целенаправленных изменений структуры личного и общественного потребления". Так записано в Указе. Если серьезно думать о будущем новых поколений наших детей и внуков, это сейчас главная социально-экономическая и инженерная задача...»

А выступивший на этом конгрессе с содержательным докладом академик В.А.Коптюг так охарактеризовал данный Указ: «Спустя 3,5 года «раскачалась» и Россия - 1 апреля 1996 года Президент РФ подписал указ о разработке такой стратегии для нашей страны». Валентин Афанасьевич смотрел уже в будущее, высказывая справедливое недовольство «раскачкой» в разработке главного документа.

Но, к сожалению, разработанный проект государственной стратегии так и не был утвержден. Основной причиной стали политические мотивы: с 1997 года в стране началась череда частых смен правительств, что обусловило невозможность завершения работы. Приходившие новые команды не успевали даже вникнуть в существо вопроса. Этому способствовали участившиеся за последние годы критические выступления по поводу разработанного документа с предложениями иных вариантов перехода к устойчивому развитию.

Несмотря на схожую оценку происходящих в стране событий и значения принятых на Конференции ООН документов для будущего России, я не могу назвать наши с Валентином Афанасьевичем отношения совсем «безоблачными». Было очевидно, что в соответствии с рекомендациями всемирного форума требовалась разработка российского документа по переходу к устойчивому развитию, однако то, что мы находились в разных (по политической ориентации) рабочих условиях, предопределяло неодинаковые подходы к выполнению этой задачи.

Академик В.А.Коптюг был убежденным сторонником того, что ведущая роль в разработке национальной стратегии развития России на рубеже двух тысячелетий, когда человечество столкнулось с глобальными проблемами выживания, должно принадлежать академической науке, обладающей «интеллектуальной властью» . Но эта верная в общем позиция не соответствовала политическим реалиям той поры, когда запущенные уже антисоциальные и антиэкологические реформы начали «набирать обороты», а инициативу из своих рук «реформаторы» выпускать не собирались. Зная хорошо «закулисную кухню» подготовки и принятия решений на высшем уровне, я не видел иного выхода, кроме сценария, предложенного вице-премьером Ю.Ф.Яровым. С этим в конце концов согласился и Валентин Афанасьевич.

После принятия первого Указа президента РФ по устойчивому развитию (февраль 1994 года) я предложил В.А.Коптюгу войти в состав рабочей группы по разработке проекта концепции, и он даже согласился, но при условии эту группу возглавить. Однако радость моя была преждевременной: по руководителю группы требовалось согласование. На все телефонные звонки последовали дипломатичные, но твердые возражения. Меня же больше всего поразила тогда «всесторонняя известность» предложенной кандидатуры.

Как оказалось, академика В.А.Коптюга хорошо запомнили по его выступлению в Конституционном суде при рассмотрении нашумевшего дела о приостановке президентом РФ деятельности Российской компартии (РКП). Его доводы относительно неправомерности и порочности такого решения были настолько убедительны, что суд признал приостановку деятельности РКП неконституционной мерой. При этом Валентин Афанасьевич не преминул упомянуть документы Рио, свидетельствующие о невозможности спасти мир в рамках существующей капиталистической модели развития, которая сейчас навязывается России, и неизбежности смещения в сторону социалистического варианта организации жизни общества. Он, в частности, заявил («Правда», 11 августа 1992 года): «Как участник... Конференции ООН... я свидетельствую, что наше общество вводится в заблуждение относительно исторической перспективы реализуемого в стране курса, ориентированного не на реформирование, а на смену социально-экономического строя». Могло ли быть доверено ему руководство группой при такой открытой позиции?

В состав рабочей группы по разработке проекта Концепции был приглашен академик В.М.Матросов. Перед группой ставилась задача: обобщить поступившие в процессе проведенного конкурса более 30 вариантов концепции и выработать приемлемый документ для последующего широкого обсуждения и рассмотрения на съезде. А с учетом крайне напряженной тогда в стране политической обстановки выдвигалось условие - не допускать политизации документа, сделать его способствующим объединению усилий всех прогрессивных слоев общества для решения сложнейшей проблемы устойчивого развития. В другом варианте документ по данной проблеме родиться просто не мог.

К сожалению, с академиком В.М.Матросовым вскоре пришлось расстаться по настоятельной просьбе членов рабочей группы из-за его чрезмерных политических амбиций. Рабочие заседания с его участием превращались в бесконечные дискуссии, а время шло. Владимир Мефодьевич энергично настаивал на включении в проект Концепции положений, связанных, образно выражаясь, с первоочередной реставрацией коммунистических устоев. Как будто президент, жестко расправившийся с этими устоями совсем недавно, подпишет документ об их реанимации. Руководитель рабочей группы поставил вопрос ребром: «или - или».

И все же академик В.А.Коптюг вошел позднее в состав государственной комиссии по доработке проекта концепции с учетом замечаний и предложений, высказанных на Всероссийском съезде по охране природы. Но когда после утверждения документа Указом президента РФ (апрель 1996 года) я позвонил ему в Новосибирск и попросил войти в состав рабочей группы по разработке уже проекта государственной стратегии устойчивого развития Российской Федерации, он категорически отказался.

Мотивы своего отказа от участия в разработке проекта стратегии Валентин Афанасьевич озвучил на лекции в Новосибирском госуниверситете за три с половиной месяца до своей кончины («Наука на грани тысячелетий». Новосибирск: Изд-во НГУ, 1997. Вып. 1): «...сегодня говорить о разработке национальной стратегии устойчивого развития России бессмысленно. Такая стратегия важна, нужна, но сегодня нам надо думать о том, как вытащить страну из пропасти, а уже потом об устойчивом развитии. Мое глубокое убеждение, что тем курсом, которым идет страна, она идет в сторону, противоположную устойчивому развитию».

А завершил он эту лекцию словами, над которыми следует глубоко задуматься: «.. .Уж лучше заниматься более мелкими делами - затыканием сегодняшних дыр, чтобы продержаться еще полгода, год, а там, глядишь, общество и осознает, что происходит со страной».

Академик В.А.Коптюг «продержался» чуть больше половины обозначенного им минимального срока. Я же надеюсь, что общество, вступившее в новое тысячелетие, уже осознает, «что происходит»... Но лично меня не перестают волновать обстоятельства, побудившие столь мужественного и энергичного подвижника, защищающего интересы многих людей, и не только России, во всеуслышание заявить, что «лучше заниматься более мелкими делами - затыканием... дыр».

В один из дней марта 1993 года ко мне в кабинет зашел необычайно усталый Валентин Афанасьевич и сразу попросил кофе. Он всегда употреблял его в огромном количестве и беспощадно курил, когда был чем-то расстроен. Об этом я знал еще по Рио. А в тот день у нашего руководства рассматривался вопрос о финансировании, в том числе академической науки, и итоги были весьма неутешительные. В.А.Коптюга особенно возмущало то, что предусмотренные Законом о бюджете 1993 года мизерные средства на науку не выделяются. А точнее, сознательно игнорируются, несмотря на почти гибельное ее положение, и это невозможно объяснить. Но он все-таки нашел объяснение («Правда», 28 июля 1993 года): «Я долго думал: почему такое отношение к науке?.. И вот я для себя дал ответ такой: наука не нужна потому, что она может слишком много вскрыть!»

Этой же причиной можно объяснить и весьма настороженное отношение «реформаторов» к разрабатываемым документам по устойчивому развитию, особенно на последней стадии, когда в процессе углубленного вхождения в данную проблему стала обнажаться ее социально-экономическая суть.

Однако «реформаторов» все же можно понять, зная их истинные цели по «преобразованию» России. Но для меня остается загадкой, чем объяснить спокойное отношение ко всему происходящему в стране центральной «интеллектуальной власти», вершины разума - Российской академии наук. Я не имею в виду даже остроту финансовой проблемы в самой академической науке, где базовое бюджетное финансирование, к примеру, по Сибирскому отделению РАН, возглавляемому академиком В.А.Коптюгом, сократилось за последние шесть лет его жизни в 7 раз. Какое самообладание надо иметь и во что надо верить, чтобы сохранять уникальные кадры в такой обстановке!

С момента завершения работы Конференции ООН по окружающей среде и развитию (1992 г.) Российская академия наук так и не высказала официального отношения к принятым там документам, определяющим безопасный путь развития человеческой цивилизации, включая Россию. Это могло и должно было стать решающим фактором в определении задач и подходов к разработке стратегии устойчивого развития, предотвратить появление в этом важном деле многочисленных, разноликих и неоправданных инициатив. В данном случае позиция академика В.А.Коптюга, согласно которой главенствующая роль здесь должна принадлежать академической науке, безусловно, была оправданной, но требовала официальной поддержки на политическом уровне через участие Президиума и руководства РАН.

В итоге Россия «имеет то, что ничего не имеет». Разработанный с большими трудностями без целевого участия академической науки проект государственной стратегии устойчивого развития Российской Федерации оказался невостребованным. За последние пять лет с молчаливого согласия РАН были ликвидированы или потеряли самостоятельный статус все без исключения государственные природоохранные и экологические структуры в центральных органах исполнительной власти: Госсанэпиднадзор России (1996 г.), Межведомственная комиссия Совета Безопасности по экологической безопасности (1997 г.), департамент природопользования и защиты окружающей среды аппарата правительства РФ (1999 г.), Госатомнадзор России, Федеральная служба лесного хозяйства России и Государственный комитет по охране окружающей среды (2000 г.).

Еще недавно разрабатываемые документы по устойчивому развитию критиковали за чрезмерную якобы экологическую направленность, а в целом они оказались невоспринятыми. С января 2001 года начата разработка нового документа - Стратегии развития государства до 2010 года, где экологическая доминанта вообще отсутствует. А это не позволяет создать рекомендованные Конференцией ООН условия, обеспечивающие возможность сопряженного, внутренне сбалансированного функционирования триады «природа - население - хозяйство».

Новый документ имеет подзаголовок, который говорит сам за себя: «Основные направления социально-экономического развития государства на долгосрочную перспективу». Вот и вся «стратегия» на 10 лет. Можно не сомневаться, что при таком «узком» направлении развития и отсутствии природоохранных органов российской природе будет нелегко.

Нет смысла комментировать эти решения, принятые в опасный момент разрастания глобального экологического кризиса, когда все человечество, согласно общей договоренности, напрягает усилия для его предотвращения, а Россия начинает движение в обратном направлении. Судя по многочисленным выступлениям В.А.Коптюга, он предугадывал такой сценарий развития событий. Но одновременно понимал, что его усилий, и даже всего Сибирского отделения, недостаточно, чтобы этот сценарий предотвратить, а со стороны «интеллектуальной власти» - полное безразличие и поддержки никакой. То, что выпало на его долю, не каждому дано выдержать, точнее - невозможно выдержать. Первые ласточки чаще всего гибнут. Хочу завершить свои размышления над судьбой этого человека последним абзацем из самого последнего его интервью («Аргументы и факты», N 4, январь 1997 г.): «Я верю в то, что Россия все-таки возродится. И возродится через введение нормального государственного регулирования с разумными элементами рыночных отношений. Но многое придется ломать в обратную сторону».

Возрождение России и станет лучшим памятником академику В.А.Коптюгу.

Этот человек и память о нем - гордость нашего Отечества. Его божественный разум - достояние не только России, но и всей человеческой цивилизации.