Судьба подарила мне работу под руководством Валентина Афанасьевича Коптюга на одном из непростых направлений деятельности Сибирского отделения Академии наук - финансово-экономическом. Как говорил В.А., первые десять лет с момента его избрания председателем Отделения были годами созидания.

В.А.Коптюг стремился глубоко разобраться в финансово-экономических вопросах, вникая во все детали. Чаще всего он оставлял эти вопросы на конец рабочего дня. Несмотря на позднее время, работать с ним было легко, так как его приветливость и доверительность очень располагали. Его рабочий день в стенах Президиума, как правило, заканчивался около 9-10 часов вечера, но и после этого много документов он брал с собой. Я понимала, что, не щадя себя, он и от нас, аппаратчиков, ожидал полной самоотдачи.

Валентин Афанасьевич был требовательным руководителем, скупым на похвалу, но своим расположением он выражал и признательность, и благодарность. Вспоминается один случай. Около десяти часов вечера раздается звонок из ГКНТ от А.А.Горина, начальника планово-финансового управления: он сообщил о том, что ему удалось выделить нам по два миллиона рублей на создание международных центров - Томографического и Байкальского. Это была большая радость. Я поспешила сказать об этом В.А. Он работал с Натальей Алексеевной Притвиц. Увидев выражение моего лица, она сказала: «Как мало надо финансистам для счастья - всего-то два миллиона!» Валентин Афанасьевич со словами: «Очень хорошо. Можете идти домой - уже поздно» - тепло пожал мою руку. Это было выражение благодарности, после которого словно крылья вырастали и хотелось сделать как можно больше, чтобы ему было легче работать.

О финансовых проблемах - с начальником планово-финансового управления СО РАН С.В.Чубченко. Справа - первый директор Сибакадембанка Л.А.Кольцова

Особенно хочется сказать о его отношении к партийным делам. (Сейчас многие, к сожалению, всех коммунистов рисуют только черной краской...) В.А., занимая высокое положение в ЦК КПСС, был удивительно общителен с рядовыми членами партии. В партийной организации аппарата Президиума мы всегда чувствовали его поддержку, он находил время побеседовать по острым вопросам внутрипартийной жизни. Мне кажется, что это неформальное общение с ним как с товарищем по партии способствовало взаимопониманию в работе. Во всяком случае, когда после трехлетних поездок на работу в Академгородок из Ленинского района города, где я жила, я захотела вернуться на прежнюю работу, он мне сказал буквально следующее: «Значит, Вам трудно и Вы хотите пойти на легкий хлеб, не хотите мне помочь, но это не по-партийному. Я Вас прошу остаться даже не как председатель Сибирского отделения, а как товарищ по партии». Он умел говорить так убедительно и настолько по-доброму, что вновь появлялись уверенность в своих силах и желание работать и работать.

Иногда казалось, что этот человек - из будущего, что он попал не в свою эпоху, настолько он отличался по своему мировосприятию. Трудился он сверх человеческих сил, просто сгорал на работе, спешил успеть сделать как можно больше для Сибирского отделения, для спасения Байкала, для спасения нашей страны, в возрождение которой он глубоко верил.

Поражала его щепетильность. К 25-летию Сибирского отделения было проведено премирование многих сотрудников Отделения, включая директоров. Было подготовлено постановление и на председателя за подписью первого заместителя. Он спросил меня: «Разве имеет право мой заместитель меня премировать? Кто может дать такое разрешение - Соломенцев или Александров?». Я ответила: «Думаю, что президент Академии наук СССР». Тогда Валентин Афанасьевич сказал: «Оформите, как полагается, и когда Вы лично придете и скажете мне, что я могу получить эту премию так, чтобы у меня при этом колени не дрожали, тогда я ее получу». Так же щепетильно он относился к финансированию Института органической химии, директором которого был. Приходилось доказывать ему, что его институт иногда оказывается в худших условиях по сравнению с другими.

С первых дней работы председателем В.А. требовал, чтобы все векселя ПФУ (т.е. предложения по просьбам институтов) были оплачены. «Иначе, - сказал он, - не будут доверять ни Вам, ни мне». И еще он просил, чтобы мы были особенно внимательны к просьбам институтов - если не можем найти положительные решения, надо обязательно позвонить директору, объяснить, чтобы при получении отказа за подписью председателя у него не появлялось «учащенное сердцебиение».

Но с перестройкой период созидания закончился. Катастрофическое снижение объемов финансирования, длительные задержки перевода средств через коммерческие банки, скачки вверх тарифов - все это создавало угрожающее положение. Нужно было не допускать отключения электричества, связи и т.д. В.А.Коптюг предпринимал титанические усилия, чтобы выбить деньги и смягчить удары. Передо мной была поставлена задача: создать хотя бы месячный резерв финансовых средств «на черный день». У институтов возникли долги, в экстренных случаях оплату их производили через Управление делами.

Надо сказать, что в Миннауки, в Минфине и в Госплане финансовые руководители среднего звена А.А.Горин, И.В.Валаев, В.А.Шалаев относились к Валентину Афанасьевичу с огромным уважением, он часто общался с ними лично, и это, естественно, помогало в решении многих трудных вопросов.

Не так давно один научный сотрудник сказал мне, что М.А.Лаврентьев создал Академгородок, а вот что создал В.А.Коптюг, он не знает. Мы беседовали два часа, и я поняла, что многие люди не имеют представления о тех труднейших проблемах, которые обрушились на нас в 1992-1996 годах.

Мы видим, что по-прежнему работают детские клубы - КЮТ и «Калейдоскоп», Дом культуры «Академия», спортивные клубы и школы, детский летний лагерь «Солнечный». А ведь этих структур уже давно могло не быть. В советское время работники объектов соцкультбыта получали оплату труда в Объединенном профсоюзном комитете СО АН. Но профсоюз быстро расформировался, зарплату платить перестали. В.А. говорил: «Держитесь, сколько есть сил, ищите пути, как профинансировать эти объекты». Он встречался с работниками, объяснял ситуацию и просил продержаться. На первых порах спас фонд внебюджетных средств, который сумели сформировать. Потом удалось решить вопрос в Москве, остались и там умные люди. Можно рассказывать бесконечно, что сделал академик В.А.Коптюг для Сибирского отделения и для жителей Академгородка.

Было тревожно за нашего председателя. Однажды я не выдержала и стала ему говорить, что так работать нельзя, нужен отдых, он дорог не только семье, детям, внукам, но и нам всем в СО РАН, товарищам по работе, на что он мне ответил: «Я выдержу. Я не могу быть тем председателем, при котором погибнет Сибирское отделение».

Валентин Афанасьевич любил людей, любил общаться и с молодежью, и с ветеранами. Его традиционные встречи с ветеранами аппарата Президиума и Советского района были такими искренними, такими сердечными. Эту открытость, душевность люди чувствовали и отвечали ему любовью и признательностью. Для нас он живой, он с нами, в душе звучит его мягкий, добрый голос, и кажется, что в моей руке - тепло его руки. Пусть это не покажется высокопарным, но я воспринимаю Валентина Афанасьевича как горьковского Данко, который огнем своего сердца осветил путь людям.