Вечером 10 января 1997 года скоропостижно скончался ученый, чье имя объединяло тысячи исследователей, десятки институтов в Сибири, один из выдающихся организаторов Российской науки академик Валентин Афанасьевич Коптюг.

Этот последний день его жизни был его обычным, обыденным рабочим днем. Так получилось, что за несколько часов до его кончины с ним встречалась журналист Радио России, ведущая программы для ученых "Дорогами открытий" — Инна Бычкова. Она приехала, чтобы обсудить будущее интервью академика.

В общей сложности мы были знакомы чуть больше полутора часов. Считанные минуты — в ноябре прошлого года сразу же после завершения Общего собрания РАН. Я тогда просила академика принять участие в своей радиопрограмме «Дорогами открытий» по вопросам устойчивого развития (к этому времени в ней уже неоднократно обсуждалась проблема выхода нашей страны из экономического и морального тупика, в который мы попали). На согласие со стороны ученого я не рассчитывала, знала, что новосибирцы не очень любят Москву, стараются бывать в ней как можно реже и обычно сразу же после окончания дел улетают домой. Поговаривали и о том, что прессу Коптюг не жалует. Но мне повезло: Валентин Афанасьевич дал согласие на запись в студии вместе со своими соавторами по опубликованной концепции устойчивого развития России — Владимиром Мефодьевичем Матросовым, Виктором Константиновичем Левашовым и Юрием Георгиевичем Демянко. Все они стали участниками передачи, прозвучавшей в эфире 18 ноября 1996 года. Все, кроме Коптюга, который не смог в это время быть в Москве. Мы решили, что он выступит после того, как будет получена информация от радиослушателей, то есть в редакцию придут отклики и предложения ученых по вариантам модели устойчивого развития России.

Наверное, мы сделали правильно: десятки откликов с предложениями принять участие в разработке программы для выхода из кризиса пришли по почте, звонили и писали ученые, специалисты различных направлений, главы администраций, учителя... Все предложения были собраны в единый пакет.

10 января 1997 г. я позвонила Валентину Афанасьевичу по московскому телефону. Договорились встретиться в этот же день в новом здании Президиума, в 15 часов. Я опоздала, и когда вошла в приемную, на часах было 15-10. Дверь в кабинет была широко распахнута, меня ждали. Заторопилась снимать шубу. Верхняя петля почему-то не расстегивалась, пришлось ее просто оторвать. И вошла я к академику запыхавшаяся, ужасно недовольная собой и, конечно, совершенно не собранная. А он был очень спокоен. Мне даже показалось, что с последней нашей встречи академик помолодел. Вел себя просто, шутил, улыбался. Я начала успокаиваться и была ему очень благодарна за ровный и доброжелательный тон.

Не желая занимать лишнего времени, отдала Валентину Афанасьевичу все привезенные материалы, предложила не торопиться, вначале ознакомиться с ними, а в следующий приезд в Москву записаться в студии. Но он ответил, что перечитает все за субботу и воскресенье и позвонит мне. Если будет готов — запишемся сразу.

Меня этот вариант устраивал, двух воскресных дней и мне было достаточно, чтобы прочитать сборники документов по проблеме устойчивого развития, материалов Конференции ООН в Рио в июне 1992 года.

Документами мы обменялись быстро, и остальное время, отведенное для встречи, потратили на обычное человеческое знакомство.

Я рассказала Валентину Афанасьевичу о том, что уже больше десятка лет занимаюсь поиском и популяризацией новых открытий в фундаментальных науках, пытаюсь отыскать и объединить нестандартно мыслящих ученых в творческую группу, с тем, чтобы все вместе ускорили разработку новой научной парадигмы, и уже с позиции этих новых знаний помогли людям более объективно посмотреть на мир, на себя, на планету, на которой мы живем.

Валентин Афанасьевич живо заинтересовался, какие уже есть результаты. Я коротко рассказала о них, и мы переключились на разговор о потенциальных мыслительных возможностях людей, занимающихся различными науками. Сошлись на том, что лучше и быстрее всех мыслят физики. Даже объяснение этому Валентин Афанасьевич нашел. Физиков меньше ограничивали рамками идеологии; не замыкали в рамках знаний, существующих только в среде российских ученых; да и сама физика — наука сравнительно молодая, в ней много возможностей проявить себя. Коптюг отметил, что, к сожалению, в последнее время эта свобода и для физиков сужается, и здесь начинают довлеть авторитеты возраста и должности, а должен преобладать авторитет способности талантливо и верно мыслить. Во многих научных направлениях этот ориентир давно потерян, и это становится опасным.

Кстати, отметил Валентин Афанасьевич, в нашей российской науке это произошло в гораздо меньшей степени, чем в зарубежной. И этому есть серьезные доказательства. Вот, к примеру, многие сибирские ученые, уехавшие в свое время работать по контрактам в Америку, Англию, Францию, Японию и так далее, сейчас возвращаются. Хотите знать почему? А им там «тесно». Они с института привыкли мыслить широко, а им предлагают, предположим, разработать не полную программу в каком-то направлении, а узкую специфическую часть этой программы, и не вторгаться в зоны, за которые отвечают уже другие специалисты. Наши вузы готовят специалистов широкого профиля, ребята просто не могут ограничивать свое мышление «от сих — до сих», им становится «скучно» работать, и от сытной заграничной жизни они бегут в нищую Россию, где никто не помешает работать творчески. Оказывается, голод мыслительный страшнее голода физического, вот так.

Вопрос — ответ, ответ — вопрос... Мы менялись ролями, и уже Валентин Афанасьевич спросил меня, кого из сегодняшних политических лидеров я считаю подходящим для России. Ответила, что никого. Академик рассмеялся — «Я тоже». Все они не обладают достаточными знаниями, чтобы руководить таким государством, как Россия.

— Валентин Афанасьевич, а вы слышали, что 19 декабря в Москве короновали на царство императора Романова-Дальского?

— Это все политические игры. Вообще, как определила еще конференция в Рио-де-Жанейро, будущее за странами, где государственный строй демократичен, где контроль за потреблением в основном осуществляется государством, а не собственниками корпораций и компаний. От них справедливости и разумного баланса, да еще соблюдения экологических норм ждать нечего — выгода все пересилит. Вот и смотрите сами, какой строй больше всего подходит для решения таких глобальных задач, которые предполагает декларация Рио. А они сформулированы следующим образом: признать, что в центре внимания находятся люди, которые должны иметь право на здоровую и плодотворную жизнь в гармонии с природой; сохранять окружающую среду, обеспечить развитие без ущерба будущим поколениям; искоренить бедность и нищету с учетом перераспределения богатств; отказаться от моделей производства и потребления, не способствующих устойчивому развитию и т.д.

За этими аккуратными по внешнему виду словами стоит очень важная мысль — фактически, путь, которым пришли сегодняшние развитые страны к этому благополучию, неприемлем для человечества. Это — благополучие за счет других. А цифры это доказывают: трем четвертям населения Земли достается одна седьмая часть от мирового дохода, все остальное забирают те, кто побогаче. Конечно, эта несправедливость будет постоянной причиной войн и катаклизмов. Руководители развивающихся стран, например, с таким распределением доходов мириться не собираются: они считают, что раз развитые страны построили свое благополучие за их счет, значит теперь они должны выплачивать компенсацию.

Особенно эти требования относятся к США, которые за свою сравнительно недолгую историю успели поэксплуатировать не только богатейшие земли индейцев, но и территории многих других стран, включая и сегодняшнюю Россию. Кстати, трезво мыслящие американцы хорошо осознают, что живут за счет других и поэтому говорят, что больших перспектив своего развития уже не видят, так как исчерпали, что могли. Да и мы тоже, взяв ориентацию на дикие рыночные отношения, уже сейчас видим, во что превратилась наша экономика, наше производство, наши ресурсы. Мы же фактически стали сырьевым придатком для богатых стран. И уже не о сохранении лесов и очистке рек больше думаем, а о том, как выжить. И никакой, даже самый умный политик из-за рубежа нас не спасет: ему свой народ дорог, не наш. Возьмите американца Альберта Гора, он прекрасно понимает, что его соотечественникам придется больше всех делиться с гражданами других стран, поскольку они больше благ и имеют. Но ведь и Гор ищет возможность как реальный политик продлить безбедную жизнь американцев насколько это можно.

— Правительства других стран уже вплотную подошли к разработке концепций обеспечения благосостояния в новых условиях. Они основываются в первую очередь на изменении образа жизни людей, ином отношении к планете, на которой мы живем. А разработка нового подхода к решению мировых проблем поручена ученым. Как наше правительство использует знания специалистов, особенно новые знания в области строения Земли, ее взаимодействия с космосом?

— В России возможности науки используются очень слабо. Наше правительство предпочитает экспериментировать с целым государством, привлекая к управлению таких не очень обремененных знаниями людей, как например, Гайдар. А мы потом удивляемся результатам такой политики. Все далеко не однозначно, даже термин «устойчивое развитие» в нашей стране (впрочем, и в других тоже) трактуется по-разному. Началась настоящая вульгаризация системы научных взглядов, стоящих за этим термином, и уже возникла опасность, что общество «заблудят» в очередной раз, уведут от понимания того, что необходимо выработать национальную стратегию развития России как принятой обществом системы целей, ресурсов, методов решения перспективных и текущих задач.

Правительства развитых стран, которые в основном зависят от концернов, владеющих энергетическим сырьем (нефтью, газом), совсем не спешат сменить источники энергии на новые, предлагаемые учеными. Сдерживают они и другие новые технологии и фундаментальные исследования, хорошо понимая, что при такой смене могут упустить власть. Вообще, развитые страны не хотят отказываться от привычного расточительного образа жизни, а между тем, это и есть основная причина гибели окружающей среды.

Мы в России тоже привыкли к необъятным просторам лесов, большим запасам питьевой воды, чистого воздуха, полезных ископаемых, и нам кажется, что конца им не будет. Будет! И очень скоро. Сами не отдадим — отберут. Значит, надо как можно быстрее разрабатывать новые безопасные технологии, искать новые источники энергии, беречь каждый метр земли. И мы могли бы эти задачи решить, может быть, быстрее других, ведь Россия — страна с огромным научным потенциалом. Даже то, что у нас ученые разных направлений «собирались» в академгородках, где жили и работали, знали друг друга в лицо, могли запросто обратиться к коллегам за помощью — все это очень много значило. Именно вследствие такого плотного общения зачастую рождались совершенные уникальные решения. К сожалению, в Москве такой обстановки нет. Может быть поэтому нам, тем ученым, кто приезжает в столицу издалека, и тем, кто здесь «осел» давно, иногда трудно понять друг друга. А хотелось бы уже прочного единения на базе науки, а не коньюктуры, и тем более, не на основе власти. И причины у науки для единения самые серьезные — помочь человечеству и Земле, выбирая свой путь в будущее, учитывать как мировые тенденции, так и особенности своего опыта и геополитического положения, ресурсные и экологические резервы, традиции и духовный мир людей.

Вот мы говорим — «мировая цивилизация», но ведь на самом деле мировое сообщество складывается из ряда отдельных и очень отличающихся по существу цивилизаций. И именно так понимали этот процесс Гумилев, Леонтьев, Данилевский, Гегель, Шпенглер. Есть в этих цивилизациях и более мощные, так называемые «полюса мира». На сегодня это уже США, Европа, Юго-Восточная Азия, исламский мир, Китай и Евразийский Союз с участием России. Чем устойчивее будет эта множественность, тем устойчивее будет и «мировая цивилизация», которой по сути она и является. При этом российская цивилизация — одна из удачных попыток добровольного объединения народов в единое государство под защиту одного из самых развитых в духовном и культурном отношении этносов. Она потому и так цельна, и вряд ли люди, так тяготевшие к взятой из христианства идеологии «все люди — братья» теперь откажутся от нее. Веротерпимость христианства с его уникальным тысячелетним опытом мирного сожительства православия с буддизмом, исламом, другими религиями доказала, что все народы Евразии смогли сохраниться именно благодаря ей. А вот этика эгоизма и индивидуализма не вписалась в нашу суровую природу и социокультурную действительность России. Это, видимо, и не приживется.

— Что же необходимо России, для того, чтобы выжить и пойти по пути устойчивого развития?

— Нужно понимать, что успешные социальные реформы могут быть осуществлены только при опоре прежде всего на собственный экономический и интеллектуальный потенциал, на обеспечение эффективной государственной власти в области планирования и управления социально-экономическими процессами. Причем государственный сектор экономики, объединяющий базовые отрасли, должен играть ведущую роль в ходе реформ. На территории России имеются все предпосылки для прорыва в будущее в рамках устойчивого развития, ее геополитическое положение выгодно, и, если народы нашей страны и бывшего СССР не воспользуются этим случаем, то последствия не только для нас, но и для всего населения планеты будут печальны, даже трагичны.

— В этом и заключается та особая роль России, о которой говорили все великие философы мира?

— Видимо, да.

* * *

Раздается телефонный звонок.

Я смотрю на часы. На них ровно четыре. Время моего визита заканчивается и мне жаль даже минуты, но Валентин Афанасьевич быстро заканчивает разговор по телефону, дарит мне еще 10 минут, и мы продолжаем беседу. Она носит характер блиц вопросов-ответов. Причем Валентин Афанасьевич отвечает быстро, коротко и почему-то часто улыбается.

Он просит своего секретаря принести какую-то книгу. Та приносит огромный, очень красиво изданный «Атлас тибетской медицины» с многочисленными иллюстрациями к медицинскому трактату XVII века «Голубой берилл». Я открываю первую страницу, вижу на вкладыше напутствие Далай-Ламы и понимаю вдруг, что разговор, который у нас с Валентином Афанасьевичем Коптюгом впереди, будет необычным, возможно я стану свидетелем того, что называется прорывом за грань устоявшихся догм и понятий. От этого предчувствия захватывает дух.

Беру книгу и уже знаю, какую принесу взамен на следующую встречу. Мы вместе выходим из здания Президиума РАН. Еще несколько минут говорим уже в машине о работах Блаватской, о будущем круглом столе с участием ученых, развивающих новые направления, о том, что вечером в субботу или воскресенье он мне позвонит... Машина останавливается у метро, я прощаюсь и ухожу с большой надеждой на будущую такую важную встречу... Но эта встреча уже не состоялась.

И. БЫЧКОВА.
г. Москва.

Бычкова И. Интервью, которое не состоялось / И. Бычкова // Наука в Сибири. — 1998. — N 1-2. — С. 3.