Глава 5

СОРОКОВЫЕ ГОДЫ

Начало войны. В июне 1941 года один мой сотрудник защищал докторскую диссертацию; на защите были гости из Москвы, приехавшие обсудить новые задачи. После защиты состоялся банкет, потом гуляли по Владимирской горке, была замечательная звездная ночь.

В пять утра нас разбудила канонада - это был первый налет фашистской Германии на Киев. Мы поняли, что это не учебное мероприятие ПВО, ибо на улицу высыпало много народу, а милиция не требовала, как во время учений, идти в укрытие. В тот же день мои гости и я выехали в Москву.

Москва переходила на военный режим. Большинство сотрудников Академии наук, связанных с техникой, были привлечены к работе по оборонной тематике. Перестраивались на военный лад институты самой Академии (Н.Н.Семенова, А.Ф.Иоффе, И.В.Курчатова и др.). На этом же основании решением Президиума АН директором Математического института вместо И.М.Виноградова был назначен С.Л.Соболев. В институте были усилены работы, связанные с артиллерией, - начались исследования по устойчивости полета снарядов с жидким наполнением (М.А.Лаврентьев, Л.В.Келдыш, несколько позже С.Л.Соболев). Соболев и я были привлечены в КБ для расчетов по проектам Г.И.Петрова. Через несколько дней вышло решение об эвакуации Академии наук. Математический институт во главе с С.Л.Соболевым переехал в Казань. Туда же уехали моя семья и родители. Я оставался в Москве для работы с Г.И.Петровым, эта работа считалась очень важной.

Как и многие москвичи, я был тогда зачислен в «пожарники». Начались налеты на Москву, немцы бросали бомбы с зажигательным устройством. При тревоге «пожарники» поднимались на крышу и сбрасывали упавшие зажигалки. Налеты происходили почти каждую ночь, таким образом, ночи приходилось проводить на крыше, по месту жительства (для меня - шестиэтажный дом в Машковом переулке). Были хорошо видны пожары; одна бомба попала в соседний дом. Самолет летел совсем низко, был хорошо слышен свист бомбы, при взрыве наш дом сильно тряхнуло.

Уфа. Военные задачи. Академия наук Украины была переведена в Уфу, туда поехал и я с семьей. Первая зима была самой трудной. Всей семьей из пяти человек жили в гостинице, на шести квадратных метрах. Дети несколько раз болели. Я большую часть времени проводил на работе. Украинской Академии было предоставлено два здания: в одном из них одну комнату занимал Институт математики, где я первый год проводил основную часть времени. Там же работали Н.Н.Боголюбов, С.Г.Крейн, И.З.Штокало, Г.И.Дринфельд. Мы с Крейном занимались проблемой устойчивости снарядов, я вел также расчеты по тематике Г.И.Петрова. Несколько позже наладилась связь с одним из заводов - удалось выяснить причину неустойчивости в работе одной детали.

Второе здание, предоставленное Академии, - бывшая мечеть на Тукаевской улице - было отдано Институту механики, где я также проводил значительную часть времени над модельными экспериментами по устойчивости и звуковым эффектам разных артсистем.

Работали много, иногда ночами. Холод стоял лютый, обогревались железной печуркой-буржуйкой и нагревательным реостатом. На весь институт был один маленький токарный станочек, работали на нем в две смены. Я тоже овладел этой техникой и, случалось, вытачивал себе приспособления для опытов.

Помню один забавный случай. Мы с С.В.Малашенко моделировали при помощи выстрелов из винтовки прочность поясков снарядов. Были изготовлены модельные пули с пояском (свинцовым), и надо было посмотреть, что происходит с пояском после выстрела. Но как поймать пулю и рассмотреть ее после опыта? Решили ловить ее в баке с водой. В стенке бака было проделано круглое отверстие диаметром 15-20 сантиметров, заклеенное пергаментной бумагой. Бак заполнили водой, и я с дистанции 16 метров выстрелил из винтовки в центр бумажного кружка. Эффект был неожиданный - я получил довольно сильный удар в лицо водяной струей. Этот побочный эффект изучался много лет спустя при рассмотрении известного явления - образования «султана» при падении тела в воду или при подводном взрыве. Но главной цели (рассмотреть пулю неповрежденной) мы достигли, правда, после этого случая бак с водой заменили паклей.

По вызову КБ я ездил из Уфы в Барнаул к Г.И.Петрову, где провел около месяца - участвовал в опытах и расчетах.

Летом 1942 года мы из гостиницы переехали в двухэтажную обкомовскую дачу, в семи километрах от Уфы на высоком берегу реки. Места там очень красивые. Первый этаж занимали Богомольцы, второй - мы. В город я ходил пешком через день. Теорией занимался дома, а экспериментами (с Малашенко и Грозиным) - в помещении Института механики. На этой даче мы прожили вплоть до переезда в Москву осенью 1945 года.

Несколько раз меня вызывали в Москву для консультаций и участия в экспериментах по военным задачам.

Хорошо запомнился один трагикомический случай. В Москву приехали Грозин и я. Остановились в гостинице «Москва», номер с двумя койками и диваном. Я основное время проводил с Петровым. Петров приехал значительно раньше нас, подготовка опытов затянулась. Петров остался без жилья и поселился у нас на диване. Как-то вечером Петров пришел страшно довольный - в газетах было опубликовано сообщение о присуждении Сталинских премий, среди награжденных был и Петров. Вскоре раздался телефонный звонок, звонил директор КБ и пригласил Петрова и меня зайти к нему в номер «отметить» награду. На троих закуски было немного, а выпивки порядочно. Я пробыл недолго - к нам с Грозиным пришел генерал для обсуждения одного вопроса. Петров вернулся, когда мы с Грозиным были уже в постелях. Я проснулся рано, пошел в ванную комнату и увидел: 1) ванна полна воды, и в ней плавают брюки; 2) мраморной плитки на умывальнике нет, а на полу много осколков. Скоро проснулся и Грозин, проснулся и Петров и стал искать брюки. Увиденным в ванной комнате был поражен. И тут позвонили из Совмина - Петров приглашался на встречу с награжденными по Министерству, через полчаса надо было идти в Совмин. Я уступил свои брюки (Петров был много ниже меня и низы пришлось подколоть). Договорились, что мы никого в комнату пускать не будем, а тем временем Петров получит деньги (премию) и сразу же расплатится за разбитую плитку. Через час-полтора Петров вернулся с тяжелой улыбкой: на приеме все награжденные пожертвовали свои премии на оборону. Министр произнес речь и угостил пивом. Нам с Грозиным пришлось просидеть в номере еще около часа - Петров ездил в КБ за особым клеем. К вечеру доска на умывальнике была, как новая.

Осенью 1944 года Украинская Академия наук была переведена в Москву. Я возобновил свои довоенные связи с генералом Вентцелем, часто встречался с работниками Академии артиллерийских наук и Военно-Воздушной Академии имени Жуковского - Баумом, Станюковичем, Лунцем, Покровским и другими. От них я узнал о новых парадоксальных опытах с кумулятивными зарядами, которые меня очень заинтересовали, и я с радостью принял предложение стать профессором в Академии имени Жуковского. Я получил там возможность работать в мастерских, делать действующие макеты кумулятивных зарядов.

Покровский придумал простую модель кумулятивного заряда: берется пробирка, наполненная водой не до самого верха. Стараясь сохранить ее вертикальное положение, пробирка роняется на деревянный стол. После падения из пробирки выбрасывается тонкая струя воды - при должной ловкости и силе броска можно получить струйку до 3-5 метров длины. Было выдвинуто две теории явления: Покровский считал, что струйка получается благодаря сферическому дну, которое при падении пробирки создает сходящуюся ударную волну и выносит жидкость вверх. Моя гипотеза основывалась на наличии мениска на свободной поверхности жидкости. Простыми опытами удалось показать, что прав был я. Интересно отметить, что эта простая модель сыграла большую роль в создании теории кумулятивных зарядов и возможности получения путем взрыва сверхвысоких давлений, во много раз превосходящих давления в ударной волне, возникающей при взрыве.

М.А.Лаврентьев - вице-президент АН УССР - в своем рабочем кабинете. 1948 г.

Киев. А.А.Богомолец. Ранней весной 1945 года мы всей семьей переехали в Киев. В это время я был избран (по предложению А.А.Богомольца) вице-президентом Украинской Академии наук. А.А.Богомолец представил меня, как своего первого заместителя по организационным вопросам, Н.С.Хрущеву и министру финансов УССР. Мне было поручено возглавить комиссию по учету убытков, нанесенных институтам Украинской Академии наук фашистскими захватчиками. Моими помощниками в этом деле были назначены Сильвестров и Петере. Вместе с А.А.Богомольцем и другими украинскими учеными я работал также над составлением и реализацией пятилетнего плана развития научных исследований АН УССР на 1946-1950 годы.

Хорошие отношения с А.А.Богомольцем сложились с первых же дней моего назначения директором Института математики в Киеве. А.А.Богомолец, будучи крупным и широко эрудированным ученым в области биологии и медицины, живо интересовался многими разделами современной науки, а главное, - умел быстро оценивать в ученых их потенциальные возможности и перспективы получения крупных научных и практических результатов. Теперь, по прошествии десятилетий, я понимаю, что работа в Украинской Академии, рядом с таким великолепным организатором науки, каким был А.А.Богомолец в значительной степени подготовила будущий замысел создания комплексного научного центра в Сибири.

Кумулятивные заряды (Москва, Киев, Феофания). Я уже говорил об опытах, которые начал в Москве в последний год войны. Поясню эту проблему несколько подробнее.

Хотя противотанковые кумулятивные снаряды уже использовались немцами в боях за Сталинград и эти снаряды были скопированы и изучались в Англии, США и у нас, точного понимания физической основы их действия до 1945 года не существовало.

Законы пробивания снарядом или пулей различных преград изучались со времен существования артиллерии. Несколько сотен лет незыблемой оставалась формула, согласно которой глубина пробивания пропорциональна скорости снаряда. Пробивание брони кумулятивными снарядами происходило по каким-то иным законам.

Мне были известны две модели, изучавшиеся у нас и за рубежом. Согласно первой, броню пробивает струя раскаленного газа (схема бронепрожигания), по второй - раскаленная металлическая пыль (схема откола). Я поставил ряд опытов, из которых следовала несостоятельность каждой из них. Поиски новых моделей привели к принципиально новой концепции: надо принять, что медный кумулятивный конус снаряда и пробиваемая броня суть идеально несжимаемые жидкости, тогда в основу расчета можно положить теорию жидких струй.

Мысль о том, что металл ведет себя, как жидкость, многим казалась нелепой. Помню, мое первое выступление об этом в Академии артиллерийских наук было встречено смехом. Но мне удалось доказать, что при формировании кумулятивной струи и пробивании брони возникают такие скорости, что прочностные и упругие силы становятся пренебрежимо малыми по сравнению с инерционными. Гидродинамическую трактовку кумуляции поддержали М.В.Келдыш и Л.И.Седов. Благодаря теории кумуляции были созданы надежные методы расчета, предложены новые типы кумулятивных зарядов. В дальнейшем эта теория оказалась приложимой к широкому кругу задач. Через несколько лет работа по теории кумуляции была отмечена Государственной премией СССР.

Все основные работы по кумулятивным зарядам были выполнены в Киеве, точнее, в Феофании (в 20 километрах от Киева), где размещалась моя лаборатория по взрывной тематике. Должность вице-президента Украинской Академии наук помогла мне быстрее начать взрывные работы. Я установил связь с командующим инженерными войсками и получил право выезжать на основной склад ВВ и брать там все, что мне было нужно. Металлические части зарядов (конуса, полусферы, цилиндры) изготовлял водитель моей казенной машины

Исследование пробивания танковой брони. 1944 г.

Эдик Вирт на токарном станке в гараже АН УССР. Снаряжал и производил опытные взрывы я сам (сначала в овраге Ботсада, а позже в лаборатории). Большую инициативу и изобретательность в проведении экспериментов, а также в использовании ВВ в различных областях народного хозяйства проявили сотрудники лаборатории Сергей Васильевич Малашенко и Николай Максимович Сытый. Броневые плиты для опытов вырезали из трофейных немецких танков. В лесах под Киевом их было много. Нам помогали военные саперы.

Литые заряды изготавливали на электроплитке, прессовали с помощью переплетного пресса, приобретенного на барахолке. Однажды нам потребовались для облицовки внутренней поверхности конической оболочки снаряда высоко-пластичные и особо тяжелые металлы. Где их взять? Заказать и ждать - пройдет много времени. Обошлись своими средствами: переплавили в угольном тигле семейное имущество: серебряную рюмку и золотые коронки для зубов.

Трудности с материалами приводили иногда к совершенно неожиданным результатам. Когда приближенные расчеты выявили ряд свойств кумулятивного взрыва, мне хотелось как можно скорее поставить опыты, которые окончательно подтвердили бы теорию. Надо было срочно выточить медный конус, но, как назло, нужных медных цилиндров, из которых можно было бы его изготовить, не оказалось. Н.М.Сытый нашел необычный выход: он взял пучок медной проволоки, обмотал его детонирующим шнуром и подорвал. После взрыва мы получили нужный цилиндр, из которого Эдик Вирт выточил несколько конусов. Проведенные опыты полностью подтвердили теорию, а теория объяснила все парадоксальные эффекты кумулятивного взрыва.

Собственно говоря, при описанном получении медного цилиндра была впервые осуществлена сварка взрывом. В тех же экспериментах при подрыве заряда с двухслойной кумулятивной оболочкой слои из различных металлов приваривались один к другому (на срезе была видна волнообразная поверхность контакта). К сожалению, поглощенные основной задачей, мы не обратили должного внимания на эти явления. В изучении сварки взрывом наступила длительная пауза. Систематические исследования начались только в 60-х годах в Институте гидродинамики СО АН СССР в Новосибирске и одновременно - в США.

Другому побочному явлению, обнаруженному при взрыве, повезло больше. Проводя опыты с подводными взрывами, я заметил, что трубка - держатель заряда - после взрыва становится как бы гофрированной. Стержни (балки конструкций кораблей), подвергшиеся взрывной нагрузке, также оказывались многократно изогнутыми (по синусоиде) или разрушались на несколько кусков.

Явление было расшифровано в 1946 году совместными усилиями А.Ю.Ишлинского и моими, что послужило началом развития теории динамической устойчивости. Тем самым теория устойчивости при нарушении конструкций, созданная Эйлером 250 лет назад, была обобщена для случая динамических нагрузок.

Мокрый порох. Г.И.Покровский рассказал мне про удивительную идею своего сотрудника Н.М.Сытого. Остановлюсь на этом подробнее.

Еще в начале войны Сытый попал во Фрунзе. Возникла острая необходимость прорыть полутораметровую канаву длиной около 500 метров (нужно было подать воду из речки к оборонному заводу). Работа вручную исключалась - не было рабочей силы, техники тоже не было, как и взрывчатки. Вместе с тем рядом с Фрунзе работал пороховой завод, эвакуированный из центра. Завод давал много брака, и этот брак складывался в кучу. Заводчане даже обратились к Покровскому за помощью - как можно избежать случайного возгорания (гроза, диверсия и т. д.). У Сытого возникла идея - попробовать заставить порох детонировать. По существу, эта идея не была новой. Еще в 1918 году, когда окончилась первая мировая война, в воевавших странах на складах осталось много порохов военного производства, срок безопасного хранения которых истек. В разных химических институтах искали возможность использовать эти пороха в качестве бризантного взрывчатого вещества. В США была разработана технология - порох дробился, перемешивался с порошком тротила и прессовался в шашки стандартных размеров для использования в горно-рудной промышленности. Опыты с «новым» ВВ прошли удачно, были построены заводы. Однако система работала недолго - произошли взрывы на заводах, а на пароходах, подвозивших порох, случались факты самовозгорания пороха; были потери людей и пароходов. Также не имели успеха химики и других стран - все пороховые запасы были затоплены в морях и больших озерах или сожжены.

Сытый избрал совсем иной путь. В ведро с порохом была доверху налита вода, и Сытый стал пробовать вызвать детонацию этой «каши». От нормального капсюля эффекта не получалось, а капсюль плюс 25 граммов тротила давали полную детонацию всей массы. Взрывное действие «каши» Сытого было близко к действию обычного ВВ. Мокрым порохом Сытый подвел нужную воду к заводу, также проделал ряд срочных работ по уничтожению перекатов на реке и др.

Энтузиасты мирного использования мокрого пороха. Слева направо: Н.М.Сытый, М.А.Лаврентьев, П.А.Константинов

Меня очень заинтересовали новые возможности мокрого пороха, и по рекомендации Г.И.Покровского я пригласил Н.М.Сытого на работу в свою лабораторию в Феофании. С этого времени проблема мокрого пороха стала, на некоторое время, главной проблемой нашей лаборатории. Мы получили несколько десятков тонн списанного пороха и приступили к работе. Качественное объяснение феномена - «мокрый порох не горит, но детонирует» - оказалось очень простым. Врыв бризантного ВВ имеет давно изученную следующую структуру. При инициации ВВ создается начальный импульс с высоким давлением. Это давление инициирует прилегающий слой ВВ, и распространяющаяся ударная волна получает непрерывную подпитку за счет выделения энергии за своим фронтом. При подрыве сухого пороха созданная ударная волна большую часть своей энергии тратит на сжатие воздуха, и остаток не способен вызвать детонацию прилегающих слоев пороха. Наличие воды (мало сжимаемой) удерживает давление, достаточное для инициации следующих слоев пороха.

Выяснив главные свойства мокрого пороха, мы загорелись идеей использовать его для полезных дел. Нас подталкивало к этому еще и то обстоятельство, что банки с порохом (в нарушение правил техники безопасности) были сложены штабелями рядом с домом, где жил я с семьей...

Первым практическим применением некондиционного пороха было выкорчевывание огромного количества пней, оставшихся в Феофании после войны. Эта задача была решена быстро: в пне высверливали скважину глубиной 20 - 30 сантиметров и диаметром 2-4 сантиметра, засыпали в нее порох, заливали его водой и взрывали. Пень разлетался в щепки.

Более серьезным делом было осушение болотистой Ирпенской поймы неподалеку от Киева. Для отвода воды нужно было прорыть много канав глубиной до метра. Земляные работы были начаты вручную еще до приезда Сытого. Главный инженер Совета Министров Украины Константинов предложил нам заменить ручной труд, используя мокрый порох. Опыты были удачными, и Константинов подготовил решение Совмина УССР о переходе на взрывной метод. Однако на заседании начальник работ по осушению неожиданно для нас указал, что взрывной метод будет стоить в два раза дороже, чем принятый ручной. Мы были посрамлены: действительно, для получения канавы нужно было в каждый шпур (один шпур на погонный метр канавы) заложить порох, вложить детонатор (ценой 1 рубль, плюс 2 рубля рабочему за опасную работу). Затем все заложенные заряды следовало соединить детонирующим шнуром (2 рубля за погонный метр). К этому надо было добавить деньги за доставку и охрану ВВ. Начальник работ был прав. Председатель Совмина Н.С.Хрущев сказал: «Слово имеет «дорогой» Сытый». Н.М.Сытый согласился с критикой и обещал искать выход. Нам (Константинову, мне и Сытому) было поручено в недельный срок продумать экономику и внести предложение в Совмин Республики.

Все трое вышли с заседания мрачными, договорились встретиться у меня на квартире вечером. Константинов и Сытый пошли совещаться с начальником работ по осушению, а я поехал в Президиум на заседание. При сложившейся ситуации хотелось подумать на свободе, но на Президиуме должен был слушаться мой вопрос, и без меня могло быть принято вредное для меня решение. Направляясь в Президиум, по дороге заехал (на газике, сам за рулем) на квартиру, чтобы найти нужную бумагу. Все семейство было в Феофании. Почувствовал зуд в ногах, поднял брюки и увидел, что ноги черные, когда потрогал пальцем, чернота под пальцем пропала. Это были блохи (жаркое сухое лето, пустая квартира). Хотел залезть в ванну, но быстро передумал и с блохами поехал на Президиум. Я сел, как положено, рядом с президентом и стал тихо сбрасывать блох. Через 10 минут все чесались, и все вопросы были перенесены на следующее заседание. Я поехал на Днепр, на пляж, сразу залез в воду, блохи утонули, и я на солнышке мог свободно подумать, как выйти из тупика.

Решение оказалось тривиально простым: от сосредоточенных зарядов перейти к шнуровому заряду. Иными словами, вместо многих шпуров, начиненных порохом, надо раскопать или проложить небольшую канаву и засыпать в нее порох (насыщение его водой получится автоматически). Таким образом, на километр канавы потребуется всего один детонатор, а детонационный шнур вообще не нужен.

Предложение всем понравилось. В течение трех дней были проведены опыты для шнуров разных диаметров и внесено новое предложение в Совет Министров. Ирпенская пойма была осушена в несколько раз быстрее и во много раз дешевле, чем ручным способом. Таким образом, экономические соображения сослужили нам большую службу, благодаря им родился новый вид взрывных работ - шнуровые заряды.

Случилось так, что и наука извлекла некоторую экономическую выгоду из мокрого пороха. Меня пригласили к министру финансов Украины. Там оказался гость из Москвы - заместитель министра финансов СССР Н.И.Посконов. Он расспросил о приложениях науки к разным народнохозяйственным проблемам, внимательно выслушал мой рассказ про использование пороха, подлежащего уничтожению, и выразил желание посмотреть на месте, как работает мокрый порох. Все трое тут же поехали в Феофанию.

Приезд сюда начальства был не первым, Н.М.Сытый всегда был готов что-нибудь показать. Мы продемонстрировали, как очищать от пней обширные площади, на которых немцы спилили лес, как можно с помощью взрыва устраивать в глинистой почве колодцы, убежища и т. п. Рассказали также о проекте осушения Ирпенской поймы.

Во время работ по прокладке с помощью шнуровых зарядов осушительных каналов в пойме реки Ирпень. Лаврентьев любил сам таскать «колбасы» с порохом и устанавливать в них взрыватели

Прошло полгода. Однажды меня вызвал А.А.Богомолец и предложил поехать в Москву, в Министерство финансов, где будут решаться вопросы выделения денег на следующий год, и постараться отстоять наши просьбы.

Вел заседание министр финансов СССР А.Г.Зверев. Докладывали представители разных министерств и ведомств, почти все просили прибавки ассигнований, но, как правило, размер этой суммы на 20-30 % сокращался. Дошла очередь и до меня, я тоже попросил добавить. Меня сразу поддержал Н.И.Посконов (а он был заместителем Зверева по науке). Он сам рассказал о больших успехах АН УССР, особенно о работе с порохом, подлежащим уничтожению. Дело решилось в нашу пользу. Мне было особенно приятно по возвращении рассказать А.А.Богомольцу, как с «помощью» списанного пороха можно получить крупную сумму денег для большой науки,

Идея шнурового заряда получила у нас, а несколько позже и за рубежом, большое развитие: были созданы специальные цеха по производству шнуров (своеобразных «колбас») диаметром от 5 до 15 сантиметров, заполненных ВВ. Пороховые заряды пригодились и для испытания на прочность экспериментальных сварных швов в Институте электросварки АН УССР. Дело в том, что сам Е.О.Патон терпеть не мог карликовых, искусственно созданных образцов, все испытания проводились на реальных конструкциях: балках для мостов, рамах комбайнов или молотилок. Наши пороховые заряды оказались тут очень кстати.

Учитывая большое народнохозяйственное значение использования мокрых порохов, работу Н.М.Сытого выдвинули на Ленинскую премию. Однако ее отклонили после выступления «академика» Т.Д.Лысенко, который заявил: «Земля живая, от взрыва она пугается и перестает родить. Надо запретить взрывы». Ленинская премия за работы с мокрым порохом все же была присуждена через несколько лет Н.М.Сытому и группе ученых, получивших интересные научные и практические результаты на базе опытов с мокрым порохом.

Физтех. Интенсивная работа ученых всех стран, вызванная второй мировой войной и связанная с созданием новых, особо мощных боевых средств, привела к формированию трех новых крупнейших областей техники, опирающихся на новейшие и еще мало изученные направления науки:
- ядерная энергетика, берущая начало из работ над атомными бомбами;
- ракетная техника с созданием космических кораблей;
- электронные вычислительные машины, способные выполнять расчеты по самым сложным проблемам с точностью и скоростью во много тысяч раз большими, чем это можно было сделать прежними методами.

Началось и продолжается величайшее в истории человечества соревнование по развитию этих направлений в крупнейших странах мира, особенно в СССР и США. Как во всяком новом деле, решающим фактором было привлечение нужных людей, и в первую очередь ученых - математиков, физиков, химиков и армии опытных конструкторов.

Соединенные Штаты Америки решили эту проблему в основном «перекачкой мозгов» из других стран, предлагая крупным ученым оплату в несколько раз большую, чем они могли иметь у себя.

У нас в Союзе успех был достигнут благодаря концентрации сил Академии наук, отраслевых институтов, вузовской профессуры, особенно из наших главных университетов (Московского, Ленинградского, Томского) и сильных технических вузов (МВТУ, МАИ, МЭИ и других). Однако это решило проблему кадров лишь частично. Хуже всего было то, что уход ученых из вузов ослабил отбор и подготовку молодежи.

Положение осложнялось еще и тем, что оборудование вузов не соответствовало развитию тех направлений, для которых нужно было готовить кадры. Некоторые новые проблемы науки требуют зачастую сооружений стоимостью во много миллионов рублей. Совершенно ясно, что такими устройствами невозможно оснастить даже самые передовые учебные заведения.

Сознавая эти тенденции, еще до войны группа ученых нашей страны обратилась в правительство с предложением создать высшее учебное заведение нового типа, готовящее для современных областей физики и техники специалистов, сочетающих широту университетского образования с конкретностью технического. Война несколько задержала реализацию этой идеи. Сразу после ее окончания группа ученых, главным образом физики, математики и механики - П.Л.Капица, И.В.Курчатов, И.М.Виноградов, М.А.Лаврентьев, М.В.Келдыш, Г.И.Петровский, С.А.Христианович, Д.Ю Панов, С.Л.Соболев, А.А.Дородницын выдвинули перед правительством предложение о создании Московского физико-технического института (МФТИ) - вуза особого типа для подготовки молодежи по новым особо важным специальностям.

В основу работы МФТИ были положены следующие принципы:
1. Все преподавание ведут ученые (профессора и доценты), активно работающие в новых областях. Зарплата не зависит от количества часов и от того, где еще работает ученый.
2. Студенты обеспечиваются общежитием и питанием.
3. Начиная с третьего курса основные работы студентов проводятся в соответствующих базовых институтах и конструкторских бюро под руководством ученых, работающих там и преподающих в МФТИ.
4. Отбор студентов организовывают профессора МФТИ по разным городам СССР.

Наше предложение было принято. Осенью 1945 года состоялся первый набор студентов. Я выбирал по Киеву, из пяти прошедших собеседование выбрал одного, ныне члена-корреспондента АН СССР Б.В. Войцеховского.

Для МФТИ было выбрано недостроенное здание вблизи станции Долгопрудная в Подмосковье. Во главе предприятия стал С.А.Христианович с его главными помощниками: генералом И.Ф.Петровым, Д.Ю.Пановым, Б.О.Солоноуцем, Захаром Дымовым (бывший чекист). В рекордно короткие сроки было закончено здание, построено общежитие, приобретено оборудование, в том числе остродефицитное.

С первым ректором МФТИ генералом-лейтенантом И.Ф.Петровым. Снимок 1976 г.

С 1946 года Московский физтех (сначала в виде физико-технического факультета МГУ) начал работу. Лекции читали ведущие ученые (из физиков, например, П.Л.Капица, И.Е.Тамм, из химиков - Н.Н.Семенов), позже я привлек к работе в МФТИ С.А. Лебедева. Для преподавательской работы были приглашены также аспиранты и молодые кандидаты из Математического института имени В.А.Стеклова, университета и ряда НИИ по новой технике.

Я сам при командировках в Москву также читал отдельные лекции по математическим моделям взрывной техники.

По положению МФТИ, ведущие ученые имели право отобрать группу студентов (с согласия каждого из отобранных) и переделать для этой группы учебный план. Я отобрал для себя (на взрывную тематику) около 15 человек, отменил для них некоторые, считавшиеся обязательными, курсы, несколько раз возил к себе в Киев, в лабораторию в Феофании. Для ребят этой же группы примерно в 30 километрах от Москвы были построены жилье и бассейны для изучения подводных взрывов. Из этих 15 человек примерно 10 поехали со мной в Сибирь. Они составили первое ядро Института гидродинамики и продолжают работать здесь, имея самостоятельные отделы и лаборатории.

Базовыми институтами Физтеха являются ведущие институты Академии, министерств и ведомств: Физический институт имени П.Н.Лебедева, Институт физических проблем имени СИ.Вавилова, Институт атомной энергии имени И.В.Курчатова, Институт химической физики, Институт космических исследований, Вычислительный центр АН СССР и многие другие. Выпускники МФТИ, прошедшие через эти базовые институты и вооруженные свежими знаниями в своей области, направляются на работу в научно-исследовательские институты и конструкторские бюро.

Сегодня можно сказать, что в замечательных успехах нашей страны по главным научно-техническим проблемам современности Московский физтех сыграл и играет одну из главных ролей. Его создание было очень правильным и дальновидным шагом.

Радуясь этому, не могу не отметить, что нам очень не хватает аналогичного вуза нового типа в области прикладной математики. Отсутствие такого учебного заведения - одна из существенных причин нашего отставания по выпуску и использованию ЭВМ.

Физтеховская подготовка (фундаментальность заложенных знаний, умение ориентироваться в новом) полностью проявила свои достоинства и в условиях Новосибирского научного центра. Почти все приехавшие сюда физтеховцы разных специальностей - сейчас кандидаты или доктора наук, многие выросли в крупных руководителей (Ю.Н.Молин - директор Института химической кинетики и горения, В.М.Титов - заместитель директора Института гидродинамики, B.C.Соколов - ректор Красноярского университета и т. д.).

«Система Физтеха» все шире используется ведущими вузами страны. Весьма полное воплощение и дальнейшее развитие она получила в Новосибирском государственном университете, у истоков которого стояла целая группа основателей и преподавателей Физтеха (М.А.Лаврентьев, С.Л.Соболев, С.А.Христианович, Л.В.Овсянников, Б.О.Солоноуц и другие). Около десяти лет ректором НГУ был академик СТ.Беляев - выпускник Физтеха.

О Новосибирском университете следует рассказать более подробно, но это я сделаю позже.

		Глава 5. Зрелость. Сороковые годы // Российская академия наук. Сибирское отделение: Век Лаврентьева / Сост. Н.А.Притвиц, В.Д.Ермиков, З.М.Ибрагимова. - Новосибирск: Издательство СО РАН, филиал «Гео», 2000. - С.45-57.



		ОГЛАВЛЕНИЕ • ФАЙЛ PDF