Кроме того, электроэнергетика и другие системы, например газоснабжения, нефтеснабжения, теплоснабжения, стали действительно системами. То есть цельными образованиями, обладающими свойствами, не присущими тем элементам, из которых они состоят. Эти особенности могут быть как полезными, так и вредными, а если корректнее формулировать, то нежелательными. Системы работают в одном режиме, и в них все взаимосвязано.

Основатель института академик Лев Александрович Мелентьев сформулировал направление развития института, которое до сих пор можно считать основополагающим. Это системные исследования в энергетике со всеми ее составляющими. Прежде всего изучение сложных систем и проблем в ведущей отрасли экономики. Мелентьев под своим крылом собрал честолюбивых молодых людей, жаждущих прославить и науку, и себя. И он не обманулся. Уже с первых лет работы институт стал проводить всесоюзные, а потом всероссийские конференции по выбранной им тематике и завоевал авторитет в научном мире и у специалистов отрасли.

- Конечно, - рассказывал директор института член-корреспондент РАН Николай Иванович Воропай, - время и требования жизни вносили изменения в проводимые исследования. В советские годы мы много внимания уделяли методологии и обоснованию развития систем энергетики, вопросам их управления. Кроме того, именно в то время формировались определенные постулаты централизованного государственного управления энергетическими системами.

Институт был лидером в разработке государственных программ в развитии энергетики. В 1986 году большая команда специалистов получила Государственную премию за работы по управлению электроэнергетикой. Половина из них - сотрудники нашего института. А руководил коллективом второй директор института академик Юрий Николаевич Руденко. Премию заслужили за разработку системы диспетчерского управления Единой энергосистемы страны (ЕЭС).

Получали мы и другие премии. Например, академические. В частности, премию имени академика Кржижановского. У нас пять таких премий.

Конечно, развал СССР и смена в стране экономических ориентиров потребовали и от нас перестройки. И пересмотра наших представлений о системных исследованиях. Но вынужденную трансформацию мы пережили без больших затруднений, поскольку была серьезная база системной методологии.

Академик Лев Александрович Мелентьев.

Академик Юрий Николаевич Руденко.

...Сделаем некоторый отступ от рассказа директора. Возможно, что перестраиваться институту помогло не только то, что в нем работают сильные специалисты, системщики, умеющие находить выход в самых сложных ситуациях. Но и одна особенность, которая здесь развита давно и ни в какие годы не угасала. В институте очень любят юмор. Просто поклонение какое-то шуткам, улыбчивым рисункам, остроумным текстам, пародиям и т.д. На прощание получил от них в подарок книгу воспоминаний о Юрие Николаевиче Руденко и две книжки озорных и ярких рисунков и пародий. Причем в пародиях и рисунках пощады никому нет. Директора институтов и ведущие научные сотрудники в прошлом и в настоящем - главные персонажи иронического юмора. Обижаться на него считается плохим тоном. Поэтому острят по мере способностей и наступающих событий кто и как хочет. На академика Руденко попросту сыпались колючие стрелы. И это был знак уважения. В институте, если кого не любят, то словно отстраняют от юмора. Энергетики даже элементы теории надежности изобразили в смешных рисунках. Давно знаю: примета крепкого коллектива там, где острят, шутят и не ноют.

- Правда, в наши времена, - продолжал свой рассказ директор института, - организационная структура энергетики не совпадает с технологической. А это повышает значимость, ответственность и трудности управления. Нам удалось достаточно быстро адаптироваться к рыночным условиям. Востребованность к результатам наших исследований сохранилась. Примерно к 1995 году институт стабилизировался и по численности сотрудников, и по тематике. Хотя новые менеджеры считали, что они и так все знают, и эта ложная уверенность приводила к просчетам и непониманию. Когда мы, например, работали по программе развития энергетики Дальнего Востока, то считали, как и всегда, что энергетику надо рассматривать в комплексе для территории, а не для отдельных областей. Как единое целое, способное к взаимодействию, взаиморезервированию и взаимопомощи. Поначалу наша точка зрения отвергалась. Каждая область или край планировали свои электростанции, угольные разрезы и т.д. Нам стоило большого труда, чтобы доказать: комплексное рассмотрение существующих проблем будет для всех выгодно. Интеграция эффективна и экономически, и технологически.

- И Чубайс сдался?!

- Не сразу. Мы начали по проблемам реформирования электроэнергетики активно работать с федеральными органами. И уже в девяностые годы правительство признало, что РАО ЕЭС - это временная мера. Надо совершенствоваться и двигаться дальше. Стало понятно, как и встарь, что без привлечения академической науки оптимальные варианты развития не будут найдены. Фактически мы стали базовой организацией по разработке альтернативной стратегии реформирования электроэнергетики. Она представлялась правительству губернатором Томской области Виктором Крессом. Но тогда победила другая точка зрения - Министерства экономики и РАО ЕЭС. Вскоре началась разработка закона об электроэнергетике. Наш институт выступал в качестве эксперта.

Мы внесли принципиальные поправки в проект закона. И их учли. Правда, для нас это имело негативное последствие, и понятно, в каком смысле. До самого последнего времени у института практически не было никаких договоров и контрактов с РАО ЕЭС. Сейчас ситуация меняется к лучшему.

Ныне точка зрения на надежность электроснабжения и на другие решения, которые закладываются Министерством экономики в реформирование электроэнергетики, уже другая. В РАО ЕЭС это стало особенно заметно после московской аварии, когда треть столицы погрузилась в темноту. Новые структуры, созданные после аварии, начали активную работу по повышению надежности электроснабжения, в том числе и с нами. В нынешнем году мы заключили первый договор с Федеральной сетевой компанией. Не буду скрывать: у нас были постоянные противоречия с нашими партнерами - заказчиками. Мы, как независимая научная организация, всегда утверждали то, что объективно, эффективно и надежно.

- Это, как легко предположить, в традициях тех научных школ, которые были у вас созданы?

- Вне всякого сомнения. Юрий Николаевич Руденко был у нас директором института с 1973 и по 1988 год. Потом он переехал на работу в Москву, где был избран академиком - секретарем Отделения физико-технических проблем энергетики АН СССР. Во время работы в Иркутске он вырастил целую плеяду учеников. Они учились у Руденко принципиальности, умению отстаивать свою правоту и научную независимость.

Для подтверждения сказанного Николаем Ивановичем приведу слова академика Льва Мелентьева, которого Руденко сменил на посту директора:

«Работая вместе с Руденко в течение многих лет, я могу с полным основанием говорить об его высоких качествах как научного работника и человека, научное творчество в нем сочетается с редкой обязательностью в любом деле, с большой принципиальностью и исключительной порядочностью». Добавлю еще, прочитав все книги, подаренные мне в институте, что Юрий Николаевич, пройдя трудную школу жизни (его отец, Николай Михайлович Руденко, начальник сетей и подстанций треста «Донэнерго» в Донбассе, был в 1937 году арестован и сразу же расстрелян; мать, Элеонора Леонидовна, отправлена в ссылку на восемь лет; деда, историка и архитектора, тоже арестовали и осудили на семь лет лишения свободы по надуманному и подлому обвинению «за контрреволюционную пропаганду западного искусства»), оставался светлым, доброжелательным человеком, любящим посидеть у костра и петь песни под гитару, полюбившиеся ему еще с юности. Не пишу уж о юморе - он его очень ценил.

Приведу несколько изречений, сделанных Руденко в разных обстоятельствах:

«Эта работа получила хорошие теоретические ноги».
«Продолжайте чувствовать свою вину!»
«За пять лет должен быть какой-нибудь выход, нельзя умнеть, умнеть и умнеть...»
«Если вы заводите связи, то они должны быть естественными».
«Общение мыслями идет без задней мысли».
«Это важно и для дела, и для отдела».
«Мы поняли, что мы умные люди. Расходимся. Толку не будет».
«Жить без людей, условно стоящих за порогом, нельзя».
«Пока не грянет гром, нормального руководства не существует».
«Штаты - это не кадры. Нам не хватает живых людей».

Д.т.н Валерий Алексеевич Стенников.	К.т.н. Александр Алексеевич Кошелев.	Член-корреспондент РАН Николай Иванович Воропай.
Д.т.н Александр Матвеевич Клер.	К.т.н. Александр Владимирович Кейко.	Ролен Константинович Нотман.

Следующим собеседником на нашей встрече был, как ни странно, коллега, член Союза журналистов Александр Алексеевич Кошелев. Но все-таки это... во вторую очередь. А в первую - он кандидат наук, ученый и еще летописец института. Чуть не забыл: Кошелев еще и заслуженный путешественник, постоянный участник зимних переходов через Байкал.

- Формулировка моей научной работы, - признался Александр Алексеевич, - весьма сложновата: это учет взаимодействия с природной средой при управлении и развитии объектов топливно-энергетического комплекса. Как научный сотрудник я вышел из отдела гидравлических систем, который возглавлял один из наших отцов-основателей Виктор Яковлевич Хасилев. Именно в нашем отделе родилось одно из основных и развивающихся сейчас направлений в работе. Это гидравлические системы. Они, скажем так, ответственны за процессы передачи по трубопроводам в основном всех видов энергоносителей, которые «влезают» в трубу. Но позднее я втянулся в работу, которую сейчас называют не очень понятным словом «экология». То есть думаю о том, как развивать объекты ТЭК так, чтобы природная среда оставалась хотя бы в таком качестве, которое необходимо для людей.

- Чувствуется, что вы журналист, не чужды иронии...

- А сейчас без нее жить трудно, - ответил Кошелев и продолжил рассказ. - Я помню, как в одном из докладов по КАТЭКу вполне серьезно рассматривался вариант его развития как безжизненного лунного герметизированного города с «удушенной» природной средой. КАТЭКом занимался довольно долго, пока идея его развития практически не сошла на нет, если брать во внимание, в частности, масштабы генерации энергии оттуда. Нового развития КАТЭКа надо еще ждать. И надеюсь, что без... герметизации. А свой реальный и заметный вклад в науку я связываю с Северо-Тюменским нефтегазовым комплексом, когда приходилось разрабатывать самые разные методики расчетов. Например, для сохранения мерзлоты в том состоянии при прокладке трубопроводов, в котором она и была. Чтобы трубы не проваливались.

- А они проваливались?

- Конечно. Было и это... Кстати, в стиле академика Руденко наблюдалась и такая особенность: он приходил на самые высокие совещания для обсуждения каких-то новых дел обязательно с тем специалистом, которому предстояло заняться новой работой. Он недолюбливал ни длинные обсуждения, ни длинные подступы к делу, ни длинные согласования. Ему нравилось, когда в суть «вгрызались» быстро. Так было и при обсуждении энергетики Байкала. Пришел я не зря. Меня тут же назначили руководителем работ по новой теме. Наш институт вместе с лимнологическим институтом имеет прямое отношение к прокладке подводного кабеля через Байкал на Ольхон. Теперь этот остров освещен.

Нашу беседу, в том числе и о трубах, продолжил доктор технических наук Валерий Алексеевич Стенников, заместитель директора, заведующий отделом трубопроводных систем, в котором развиваются исследования по теории гидравлических цепей. Суть его - математическое моделирование и описание физико-технических процессов в трубопроводных системах. А их немало: от газо- и нефтеснабжения до водоснабжения и теплоснабжения.

- Наши исследования, - рассказывал он, - напрямую связаны с управлением, эксплуатацией и развитием систем. А начиналось все с работ Хасилева, не могу не повториться, и бывшего нашего директора института Анатолия Петровича Меренкова. Мы продолжаем их работы. Эта научная школа формировалась в институте с самых первых его шагов. Нам полагалось так все просчитать, чтобы каждого потребителя, а их сотни, обеспечить необходимым ему теплом. Это может быть котельная, ТЭЦ и многие другие источники тепла, в том числе и нетрадиционные. Второе направление, связанное с развитием систем: как поступать, когда увеличиваются нагрузки и появляются новые потребители. А это происходит постоянно. И нам, тоже постоянно, надо искать оптимальные варианты.

- Словом, вы должны всем сестрам раздать по серьге?!

- Примерно так... Это по аналогии сопоставимо с теорией электрических цепей, но это уже «вотчина» нашего директора Николая Ивановича Воропая. Могу утверждать, что такого описания гидравлических цепей, как у нас, нет нигде в мире. Замечу еще, что теоретические исследования института широко выходят на практику. Особенно по системам теплоснабжения. Мы рассматриваем весь комплекс существующих задач. Так, чтобы из наших научных забот не выпало ни централизованное теплоснабжение, ни децентрализованное, индивидуальное, которое сейчас набирает силу. Очень много задач по теплоснабжению мы решали с расчетом на самые большие города страны - от Москвы и Питера до Иркутска и Владивостока. Сейчас занимаемся проблемами газификации Восточной Сибири, смотрим, где она будет эффективна, а где нет. Это связано и с реконструкцией систем. Например, с перекладкой трубопроводов, с применением новой техники и т. д.

- На работы этого нашего творческого коллектива, - добавил директор института, - сейчас большой спрос. В том числе и потому, что резко обострились проблемы теплоснабжения северных городов страны. Иногда они принимают просто трагический характер. И наших специалистов очень часто «выдергивают» из института для расследования этих тяжелых случаев и предложений по выходу из кризисных ситуаций.

Еще одно добавление сделал Стенников:

- Сейчас закон о теплоснабжении находится на рассмотрении в Государственной думе. В разработке его мы тоже принимали участие. Старались сформулировать «правила игры» в тепловом хозяйстве: как строить ныне раздробленные по разным ведомствам тепловые системы, кто и за что должен отвечать и т. д. Картина теплоснабжения меняется день ото дня. Уже не в новинку, когда, например, в коттеджах в автоматическом режиме, по программе работают небольшие котельные. Для чего я привожу этот, казалось бы, частный пример? А для того, что наша задача довести до такого же уровня автоматизации и централизованные системы. Пора в каждом доме температуру регулировать автоматически в зависимости от того, какая она за окном, то есть наружного воздуха. Впрочем, такой проект уже реализован на жилмассиве «Ново-Ленино» в Иркутске. Это дало возможность почти на тридцать процентов сократить потребление тепла. В институте накоплен опыт существенной модернизации отопительных котлов небольшой мощности. В Иркутской области сейчас уже работает более 150 таких котлов. Эту работу ведет кандидат технических наук Александр Владимирович Кейко. Кроме того, его отдел занимается прогнозированием развития технологий. Суть его - понять, когда, где и какие энергетические технологии потребуются.

- Для этого, - как уточнял сам Кейко, - требуется проводить и физические, и химические исследования. Чтобы понять, какие процессы происходят при сжигании топлива и при преобразовании энергии. Исследования идут по иерархии: сначала энергетические процессы, потом энергетические установки и затем энергетические системы. Диапазон наших интересов очень большой - от атомов и до планет. Не так давно мы выполняли работу по оценке вариантов энергоснабжения Земли из космоса. Вариантов было несколько: либо разместить, например, на орбите Земли солнечные спутники, либо решиться на солнечную электростанцию на Луне.

- Это реально?

- Вполне реально, - пояснил Кейко, - что к 2050 году такие технологии уже будут развиваться. А к концу нового века первая такая система заработает. Но основную часть времени у нас, конечно, отнимают технологии, которые используются сейчас. К успехам последнего времени я бы отнес разработку высокоэффективных водогрейных котлов. Они работают на рядовом угле, то есть практически на каком угодно. Тщательное обследование показало, что у нас сжигают для получения тепла не то, что надо, не там, где надо, и не так, как надо.

...А теперь мы вынуждены сокращаться - газетная площадь, отведенная для рассказа об институте систем энергетики, стремительно убывает. Поэтому далее пойдут только отдельные «выкройки» из повествования.

Слово «системы» в названии института не случайно. Здесь любой анализируемый объект рассматривается в комплексе и отдельно каждый элемент не рассматривается. (Хорошо бы, если бы и наше планирование было таким же. Пока же одно вытащат, а другое увязнет, как незамеченное или непредусмотренное.)

Исследованиями различных теплосиловых систем занимается отдел, которым руководит доктор технических наук Александр Матвеевич Клер. Сейчас в отделе сосредоточено внимание на перспективных парогазовых установках, в том числе с топливными элементами, о которых все чаще слышно в науке.

- А газотурбинные?

- Они как составная часть парогазовых установок. В сфере наших интересов и энерготехнологические установки. Они предназначены для производства искусственного жидкого топлива из угля или из природного газа. Да еще одновременно в комбинации с производством электроэнергии. Это оптимальное сочетание. В последнее время мы еще занялись установками по производству водорода. Основной наш метод исследования - математическое моделирование. Развивал у нас это направление профессор Григорий Бенедиктович Левенталь, он ученик Мелентьева, с которым они вместе приехали в Иркутск из Ленинграда, где они работали. Кстати, Левенталь всю Вторую мировую войну прошел от начала и до конца в морской пехоте. Он один из первых, кто у нас защитил докторскую диссертацию. После отъезда Левенталя в Москву это направление подхватил Лев Сергеевич Попырин, который у нас стал членом-корреспондентом Академии наук. Словом, наша научная школа имела хороших специалистов и продолжала развиваться. Попырин помнил еще те времена, когда весь коллектив института помещался в одну директорскую «Волгу»: это был Мелентьев и все трое его сотрудников...

Но пришло время прервать рассказ и сократить до нуля некоторые выступления на встрече. Потому что впереди у нас еще кредо директора института.

Директор института Николай Иванович Воропай нередко напоминает, что за сто лет энергопотребление возросло в одиннадцать раз, а численность населения увеличилась менее чем в четыре раза. К концу минувшего века потребление энергии составило почти пятнадцать миллиардов тонн условного топлива в год. И за это же время произошла смена доминирующих энергоносителей: от дров к углю, а затем к нефти. Вся энергетика кардинально изменилась. Меняется она и сейчас. Хотя часто меняется за счет модернизации того, что уже (или еще) работает. В том числе обновление идет и за счет тепловых насосов Института теплофизики СО РАН.

- Наш институт, - говорит Воропай, - в науке представлен тремя взаимосвязанными направлениями. Это энергетические процессы и установки. Далее: энергетические системы. И третье: топливно-энергетические комплексы. Кстати сказать, это понятие ввел Лев Александрович Мелентьев.

Для освоения этих задач нам нужны кадры. Молодые прежде всего. Институт всеми возможными путями старается сейчас их привлечь почти с первых курсов вузов. Такая договоренность есть, например, с нашим техническим университетом. Но это отнюдь не стремительный процесс. Не менее четырех-пяти лет надо, чтобы получился крепкий кандидат наук. Молодой человек иногда может потерпеть. Но едва он встал на ноги, получив хорошее образование, он ищет, где лучше. И лучше (в финансовом отношении) чаще не у нас, а в бизнесе, в фирме. За три года в уходящие от нас «сливки» мы намного больше вкладываем, чем получаем. «Выпивают» эти сливки другие.

- Большинство выполняемых институтом работ, - продолжал свой рассказ член-корреспондент Воропай, - для министерств, компаний и различных администраций городов и регионов - это комплексные работы. В них принимают, как правило, участие почти все отделы института. Сначала на верхнем уровне - экономики энергетики, потом переходим к системам энергетики, а уж затем к конкретным установкам. Этим мы выделяемся в массе энергетических институтов в России.

Второе, о чем не могу умолчать - у нас в институте уникальная атмосфера. Мельком об этом уже шла речь, в чем тоже велика роль Мелентьева. Суть такой атмосферы - в доброжелательности, в доступности руководства, в демократичности всех отношений. А юмор - это проявление такой атмосферы. Полагаю, что для науки это важнее многого другого. Еще Мелентьев ввел у нас такой принцип: директор обязательно встречается с каждым молодым специалистом.

- Можно и так, наверное, сказать, - предположил я, - что тогда к директору попасть было легче, чем сейчас.

Воропай засмеялся и уточнил:

- Сейчас попасть еще легче.