Говорят, чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли. Я лично съел, если и не пуд соли, то, во всяком случае, не один пуд каши. Гречневой. Б.В. считал ее очень полезной для умственной деятельности. По его указанию в столовой полигона МФТИ в пос.Орево, куда я начал ездить с 3-го курса для лабораторных занятий, готовили только гречневую кашу. Б.В. руководил нашей практикой и постоянно жил на полигоне вместе с семьей.

Б.В. ничего не признавал, кроме работы, вернее сказать, кроме науки, потому что наука не покидала его даже в свободное от работы время. В лаборатории, на занятиях со студентами и даже в быту он строго придерживался выработанных им научных принципов. Приведу некоторые из них по памяти (или со слов очевидцев): "Через 45 минут работы или лекций кратковременно засыпать, так как сон хорошо восстанавливает умственную работоспособность", "Переходить улицу только по переходу и только при зеленом светофоре, чтобы делать это чисто рефлекторно, не отвлекаясь от важных мыслей (если светофор испортился, то дойти до следующего перехода)", "Исключить все источники шума, которые мешают думать". Б.В. очень любил тишину, но не абсолютную, не гробовую. Например, шум работающих механизмов действовал на него благотворно... Уже в то время можно было заметить, а оценил я это в полной мере лишь впоследствии, одну черту Б.В. как педагога, которая выдает в нем ученого высочайшего класса. Постараюсь пояснить эту черту образно. Вот приходит к Б.В. студент и говорит:

- Знаете, Б.В., я вот думал, как сделать антигравитон и придумал, - излагает ему свое решение.

Или:

- Я придумал, как осуществить управляемый термоядерный синтез. Послушайте...

Во всех этих случаях, внимательно выслушав студента, Б.В. всегда говорил примерно следующее:

- Очень хорошо! Молодец! Завтра же приступайте к экспериментам.

Если до сих пор никто из нас не решил указанных проблем, то это чистая случайность! Будучи сам смелым в подходе к научным проблемам, он старался воспитать в молодых смелость и дерзость, чтобы они не робели ни перед трудностями, ни перед авторитетами. В последнем он, надо сказать, вполне преуспел. Уже потом нам приходилось заниматься разными вещами, большими и малыми, но не забывая при этом тех краеугольных, магистральных проблем науки, которые тоже надо решать кому-то.

В 1958 году Б.В. уезжает в Новосибирск в Сибирское отделение АН СССР, о создании которого только что принято правительственное постановление. Через 2 года по окончании института и я еду туда же и опять попадаю к Б.В. Только здесь, в Сибири, в полной мере раскрывается его дарование. Он получает столь необходимый для своей творческой натуры простор. Простор и в буквальном смысле: нет ни людей, которые мешали бы работать, ни жилья, ни лабораторных помещений, которые бы стесняли. Быстро сколотив крышу над головой, без всякого комфорта Б.В. немедленно приступает к экспериментам. Начинается наиболее яркий период в его творчестве. Блестяще завершив работы по спиновой детонации получением стационарной детонации, Б.В. стремительно вторгается в новую для него область - технику и технологию, вызывая смятение и страх специалистов. Перед ними у Б.В. преимущество - не только высочайшая квалификация физика-экспериментатора, но и талант исследователя. Идеи сыплются из него, как из рога изобилия, и тут же воплощаются в металле. Шум станков в мастерских не умолкает ни днем, ни ночью. Сам же Б.В. круглосуточно не выходит из рабочего кабинета, который представляет собой отгороженный фанерой угол тех же мастерских.

У Б.В. возникла идея нового водяного насоса. Он вызвал меня к себе в кабинет, усадил за противоположный от двери край стола, сам сел около двери, так что я не мог выйти, минуя его, и велел расчитать один узел насоса. Шум стоял неумолчный. К Б.В. то и дело заходили рабочие с чертежами и вопросами, иногда он сам вызывал кого-нибудь через отверстие в перегородке. Часто сам выходил. В тот же день состоялись испытания водомета. Принятое социалистическое обязательство продырявить с одного выстрела 5-сантиметровую доску было успешно выполнено, что официально и зарегистрировал присутствовавший на испытаниях представитель профкома. Скажу, что после усовершенствований водомет будет пробивать медную болванку той же толщины.

К концу дня атмосфера в кабинете стала накаляться. Меня раздражал шум, Б.В. отвлекал меня разными вопросами, а о расчетах вскоре забыл совсем, потому что насос уже и без них изготовили и тут же испытали. И мы разругались с ним самым банальным образом из-за какого-то пустяка. Вечером того же дня встречаю его на улице. Он, сияющий, сердечно пожимает мне руку, и я догадываюсь, что он намерен продолжить наш диалог. В этом эпизоде проявилась другая черта Б.В. - демократизм: он всегда признавал право оппонента защищать свою точку зрения всеми имеющимися под рукой аргументами.

Для Б.В. было характерным обращение к самым актуальным проблемам современности и их предвидение. В круг его интересов попадает сельхозтехника: он строит принципиально новые сеялки, машины для поливки овощей. Тогда эти проблемы не считались актуальными. Сейчас другое мнение. И то сказать: в свете последних достижений в строительстве разных аппаратов, нужных и ненужных, современная сельхозтехника выглядит, как издевательство над землей и над людьми, которые на ней работают.

В наш век энергетического кризиса Б.В. ищет новые источники энергии. И останавливает свой выбор на древнейшем источнике - ветре. По своему обыкновению он ухватывает суть проблемы - работу ветродвигателя в переменном и особенно пиковом режимах. Мой отец в молодости строил ветряные мельницы, потом сам же на них работал. В детстве я слышал, как за какую-нибудь ураганную ночь мельница перемалывала месячную норму. Упустить такую ночь - значит упустить все! И Б.В. обеспечивает прежде всего достаточную прочность ветродвигателя за счет его оригинальной конструкции.

Прошло много времени, произошло много событий, прежде чем я понял, что Б.В. своими чисто человеческими чертами независимо от размеров своего дарования был типичным примером ученого, цельной натурой, гармонически развитой личностью. Целеустремленная его работа была трудом по потребности в самом высоком смысле этого слова.

Какие же научно-технические открытия Б.В. пошли в производство, нашли практическое применение? Немногие. В сельское хозяйство не пошло ни одно из них. Почему? Любой крупный научно-технический результат в том виде, в котором он выходит из рук автора, не может быть использован с прибылью ни в социалистической, ни в капиталистической системе хозяйствования. Чтобы получить от него прибыль настоящую, его надо долго и упорно доводить до ума, причем в условиях эксплуатации. Чем американцы успешно и занимаются. Возьмем, к примеру, персональные компьютеры. Сначала это были мало кому нужные игрушки, а теперь, смотрите, заполонили весь мир. Все изобретения Т.Эдисона, без которых невозможно представить себе нашу жизнь, вначале были убыточными. Тем не менее, он сразу пускал их в производство и постепенно доводил до рентабельности. Американцы любят заниматься применением, эксплуатацией, доводкой в силу своей идеологии: их божество - доллар! А мы молимся другим богам, безусловно более достойным, но терпим от этого убытки. Изобретать - пожалуйста, а применять - ни-ни! Даже смешно себе представить, чтобы Б.В. занимался эксплуатацией и доводкой своей продукции с целью сделать их прибыльными, когда в его голову каждый день приходили новые идеи!

Задача научного руководства как раз в том и состоит, чтобы заметить эти редкие открытия в зародыше и стимулировать их созревание. Это трудная задача. Наш учитель М.А.Лаврентьев нам ничего не подсказывал. Но если кто-нибудь из нас набредал на перспективную идею, то четко это фиксировал и начинал погонять автора идеи в угаданном направлении. Правда, мы, его младшие ученики, тогда не понимали все значение этого метода и считали себя вполне самостоятельными. Б.В. был старшим учеником М.А.Лаврентьева и относился к нему с исключительным пониманием.