-- Прежде всего предстояло решить довольно прозаические вопросы - найти источник мономеров, - сказал в беседе с нашим корреспондентом академик Д. Кнорре. Синтезировать их очень сложно, хотя вся природа буквально насыщена ими. Любой живой организм содержит дезоксирибонуклеиновую кислоту (ДНК), из которой в свою очередь можно получать необходимые мономеры. Однако выделить ДНК в большинстве случаев чрезвычайно трудно. Источником ДНК выбрали молоки лососевых рыб, которые при переработке рыбы просто уходили в отходы. Нужно было наладить расщепление выделенной ДНК до мономеров. Но для этого требовался фермент, выступающий в роли катализатора, добывать который можно лишь из змеиного яда. Выделение чистого фермента из яда - процесс сложный и дорогостоящий, и применение его в промышленных масштабах невозможно. А именно такой масштаб требовался в создании базы для синтеза генов.

Решающим шагом в развитии исследований стала дипломная работа студентки Новосибирского университета Ады Ромащенко. Она нашла простой способ обработки, после которой яд можно использовать, не выделяя чистый фермент. Вслед за этим в университете проработали и освоили получение небольшого количества мономеров.

-- Видимо, эта работа показала, что дальнейшие исследования на более высоком уровне перспективны и необходимы?

-- Да. Поэтому разработку перевели на опытное химическое производство Новосибирского института органической химии СО АН СССР, которое возглавлял Альберт Георгиевич Хмельницкий. Директором института тогда был академик Николай Николаевич Ворожцов, который еще при создании института заложил в его структуру сильное опытное производство с большим резервом возможностей. Наличие такой базы - основополагающая часть успеха в подобных исследованиях. На опытном производстве довольно быстро смогли получить сотни граммов всех четырех основных мономеров, которыми в течение ряда лет пользовались ученые всей страны. Эти мономеры позволили более широко поставить исследования в Московском университете, Институте биоорганической химии АН СССР им. академика Шемякина и в других научных учреждениях. Словом, был развит широкий фронт работ.

-- Это и сыграло решающую роль в развитии генной инженерии в стране?

-- Специалисты располагали теперь исходными веществами, и, пожалуй, именно этим обусловливалось развитие нового направления.

Для дальнейших тонких экспериментов и опытов нужны были не сами мономеры, а их производные, чтобы ученые-химики, занимающиеся нуклеиновыми кислотами, не тратили время на изготовление этих веществ для синтеза, а пользовались уже готовым продуктом.

-- Но такой масштаб работы, включающей все стадии получения мономеров и их производных для страны, вряд ли соответствовал возможностям опытного производства одного института.

-- Конечно, хотя речь идет даже не о тоннах продукта: потребности в этих веществах даже на сегодня выражаются в килограммах. Но все равно опытное производство института не в состоянии выполнять целиком весь объем работ. В то время уже начала срабатывать идея М.А.Лаврентьева о создании "пояса внедрения". И первый этап работы - выделение дезоксирибонуклеиновой кислоты из молок и получение самих мономеров - был передан отраслевому научно-исследовательскому конструкторско-технологическому институту биологически активных веществ (НИКТИБАВ). Так начала осуществляться последовательная линия расширения и создания отечественной базы для синтеза генов. Отраслевой институт освоил это производство в достаточном объеме, и уже на его основе развил свои исследования. Затем производство мономеров было передано в промышленность, которая сегодня полностью удовлетворяет потребности страны в мономерах.

Безусловно, производство мономеров в НИОХ очень сильно сдерживало научные исследования, и естественно, что после передачи его в отрасль производительность исследовательских работ резко возросла. Появилась возможность уделять большее внимание фундаментальным проблемам генной инженерии.

-- Альберт Георгиевич, а для вас как для специалиста, занимающегося технологическим воплощением идеи, эта разработка была обычной, рядовой?

А.Хмельницкий: - Она значительно отличалась от всех других, проводимых опытным производством института, и стала, пожалуй, эталонной схемой внедрения научных достижений в практику.

Цепочка от разработки до внедрения обычно включает в себя несколько этапов. Сначала научная лаборатория предлагает какую-либо основополагающую идею, в данном случае - это был выбор исходного сырья и доступного способа его переработки. Затем опытное производство делает первичную технологическую переработку процесса, определяет показатели качества продукции, создает и запускает схему производства, получает опытную партию продукта и отправляет его для проверки основным потребителям. После их положительного отзыва вся технологическая документация передается в отраслевой институт, который делает уже детальную проработку процесса и подготавливает исходные данные для передачи в промышленное производство. Академическому институту не по силам заниматься подготовкой этих данных. Да и такая деятельность в принципе не входит в задачи академической науки. Наша разработка прошла все этапы цепочки по некой эталонной схеме. Каждое подразделение занималось только своим делом и не тащило груз дополнительных, не свойственных для него обязанностей.

Должен сказать, что работа на опытном производстве проходит нормально только при условии тесного взаимодействия и обратной связи с научно-исследовательской лабораторией.

-- В чем выражалось это взаимодействие?

-- Сотрудники лаборатории учили нас технике лабораторной работы, методам и способам производства мономеров. Поддержку и непосредственное участие ученых мы чувствовали везде. Наше опытное производство не предполагало работу над процессами синтеза биохимических препаратов, да и нигде в стране еще не было такого опыта. Пришлось самим создавать и соответствующее оригинальное оборудование, и методики проведения процессов, анализа продуктов. И везде нам помогали ученые. Многое из приобретенного опыта и по сей день используется в НИОХ и НИБХ. Так, например, без созданной тогда методики очистки токсичного растворителя - пиридина - многие исследования в Институте биоорганической химии затормозились бы.

В итоге техническая документация была передана отраслевому институту без каких-либо обычных замечаний и нареканий. Поэтому в НИКТИБАВ сразу началась технологическая проработка: подбиралась современная аппаратура, создавалась крупномасштабная схема производства, словом, делали то, что и должен делать отраслевой институт.

-- А всегда ли ваше подразделение занималось своими непосредственными обязанностями?

Конечно, нет. В задачи опытного производства, созданного, кстати, первым среди академических институтов химического профиля, входила первичная проработка институтских разработок, чтобы максимально облегчить их передачу в промышленность. Но, к сожалению, очень большое место занимает изготовление для нужд института реактивов, которые не может или не хочет выпускать "Союзреактивсбыт" или которые вообще отсутствуют в стране. Кроме того, промышленные предприятия часто обращаются к академическим учреждениям за помощью в решении каких-то частных, сиюминутных проблем, хотя в большинстве случаев они имеют свои научно-исследовательские институты, способные и даже обязанные им помочь.

Что касается данного случая, то здесь разрабатывалось совершенно новое направление, открывающее большие перспективы, как перед академической наукой, так и перед различными отраслями народного хозяйства. Аналогов в Советском Союзе еще не было. Руководитель работы Дмитрий Георгиевич Кнорре уже в самом начале исследований ясно представлял всю цепочку вплоть до конечного звена. Эта четкая стратегическая линия, мне кажется, необходима каждой научной разработке. Только в этом случае ей обеспечена жизнь.

-- Такое взаимодействие подразделений можно назвать нетрадиционным. Хотя, в принципе то, что сегодня мы называем новаторством, нетрадиционным решением проблемы, должно быть нормой. Сейчас, когда страна начала наводить порядок в народном хозяйстве, естественно, должны произойти изменения и в Академии наук...

Д. Кнорре: - На сегодня я вижу три основные линии деятельности академической науки. Первая - это фундаментальные разработки, рождающие новые принципы, которые впоследствии имеют выход в промышленность. Так, например, по словам президента Академии наук СССР Г.И.Марчука, сегодняшняя задача науки в медицине - готовить медицину завтрашнего дня. Вторая линия, распространенная весьма широко и не всегда оправданная, решение острых локальных проблем промышленности, которые в силу неумения или нежелания не могут решить отраслевые институты. Хотя иногда это необходимо. И, наконец, третье направление - организация наряду с фундаментальными исследованиями базовых отраслей в данной области. Сюда входит и создание новой технологической культуры, и даже подготовка специалистов в данной области. Примеры тому - НИКТИБАВ, разработавший самостоятельно, без участия академической науки, более десятка важных производственных продуктов для молекулярной биологии. Отправной точкой ему служили специалисты, подготовленные Новосибирским институтом органической химии, и технологическая культура его опытного производства. Решение таких стратегических задач - несомненная обязанность Академии наук.