ПОСЛЕДНИЙ ШАНС СИБИРИ, ДАЛЬШЕ - КАТАСТРОФА

"Правда", 6 мая 1994 г.
То же - "Попытки решить вопрос по частям обречены
на неудачу", "Советская Сибирь", 24 апреля 1994 г.

Россия в кризисе. Материалов, подтверждающих это, - горы. Два взаимоисключающцх вывода можно сделать из них. Первый: России не выбраться из пропасти. И другой: Россия выстоит, возродится умом и талантом самих россиян. Свой ответ попытались дать на недавно состоявшейся в Новосибирске научно-практической конференции "Стратегия стабилизации экономики региона - проблемы и решения".

Сегодня мы предоставляем слово одному из ее участников академику Валентину Афанасьевичу Коптюгу.

Сегодня на уровне государственных и территориальных структур ведется лихорадочный поиск путей вывода отраслей и территориальных многоотраслевых комплексов из того глубочайшего кризиса, в котором они оказались. Обсуждаются и формируются программы остановки спада и восстановления важнейших сфер хозяйства России (топливно-энергетической, предприятий военно-промышленного комплекса, аграрно-промышленного сектора, коммунального хозяйства и т.д.) и ее регионов, краев и областей. Эти программы лоббируются представителями отраслей и территорий в Федеральном собрании, в правительстве и в аппарате Президента. Кому-то что-то при этом удается вырвать, но в целом ситуация ухудшается.

Отдавая должное администрации Новосибирской области и усилиям Межрегиональной ассоциации "Сибирское соглашение" по проблемам развития Сибири в целом, что важно для будущего, я хотел бы сразу заметить, что попытки решить вопрос по частям обречены на неудачу. По частям можно решать вопрос "как выживать?", но нельзя найти ответ на вопрос "как жить и развиваться?"

Если следовать в фарватере "реформ", если не внести кардинальные изменения в стратегию проводимых социально-экономических преобразований в стране, то рассчитывать на то, что с помощью отраслевых и территориальных программ удастся предотвратить дальнейшее падение в пропасть кризиса, улучшить ситуацию в регионах, - чистой воды маниловщина.

Почему? Давайте разберемся.

Стержнем проводимых в нашей стране реформ является попытка введения всеобъемлющих рыночных отношений и частной собственности на все и вся, даже на землю. Надеяться, что рынок и всеобщая приватизация собственности сами все отрегулируют, смешно.

Почему я считаю, что сегодняшние попытки решать проблему по частям бесперспективны? Прежде всего потому, что страна на всех уровнях управления - государственном, отраслевом и местном - лишилась основной части инвестиционных средств. И дело здесь отнюдь не только в катастрофическом падении объемов производства, хотя такого кризиса производства не бывало за всю историю развития промышленных стран в мирное время. Резкое падение производства не столько причина, сколько следствие. Следствие той политики, которая проводилась в России в течение последних двух лет.

Что же мы имеем в результате неуклюжего реформирования? Введение элементов рыночной системы совершенно правильно аргументировалось необходимостью разбудить инициативу людей и с помощью предпринимательских структур обеспечить подъем выпуска продукции для сфер потребления и производства. Но для этого должны быть включены рычаги государственного стимулирования частно-предпринимательского производства, не говоря уже о государственном секторе. Обеспечило ли государство это? Нет.

Сегодня из-за диспропорции цен на сырье, энергию, транспорт и промышленные изделия и неимоверно высоких кредитных процентов производить что-либо в подавляющем большинстве секторов производства - себе в убыток. Какой же предприниматель станет это делать? Именно поэтому предпринимательские структуры в России пошли в основном (на 90%) по пути торговли, а точнее - спекуляции. Играя на уже упоминавшейся диспропорции цен, они наживают огромные капиталы, которые не инвестируются в отечественное производство, а вывозятся за рубеж. Накопление капитала в странах, в которые вывозится капитал, позволяет снизить там кредитные ставки и тем самым расширить инвестирование производства. Мне неудобно называть вещи своими именами. Спросите западных экономистов, как они охарактеризовали бы действия своего правительства, если бы оно допустило подобную ситуацию. В системе рыночных отношений принцип "своя рубашка ближе к телу" действует особенно отчетливо. А чтобы в понятие "своя" вкладывался не только личный, но и национальный интерес, в развитых странах выстроена очень жесткая система регуляторов и ограничителей. Сколько же "утекает" капиталов за рубеж? По оценкам экспертов, уже вывезено около 30 млрд долл. и в настоящее время ежемесячно вывозится около 1,5 млрд долл. Это огромнейшей силы удар по экономике России.

Судите сами. Обсуждаемый в настоящее время государственный бюджет России на 1994 г. пытаются свести с превышением расходов над доходами примерно на 10%, или в денежном выражении на 60 трлн руб., что эквивалентно 33 млрд долл., а годовой вывоз капитала оценивается в настоящее время в 18 млрд долл., т.е. более чем в половину бюджетного дефицита. По официальным данным, в 1993 г. в Россию не вернулось 15,5 млрд долл. из 48 млрд стоимости экспорта. А по неконтролируемым каналам?

В подобных ситуациях цивилизованные страны вводят жесткий контроль за вывозом капитала, чтобы заставить его с помощью экономических и законодательных мер "работать" в своей стране.

Не принимая должных мер, Россия вместе с тем пытается покрыть хронический дефицит государственного бюджета за счет внешних займов. Но, во-первых, две трети зарубежных кредитов остается обычно в кредитующих странах для обеспечения производства той продукции (будь то зерно, промышленные изделия или технологии), которая затем в счет кредитов поставляется в Россию. Таким образом, мы опять стимулируем развитие производства и создание новых рабочих мест в первую очередь не у себя, а у соседей, отягощая свой государственный бюджет обязательствами выплаты процентов по внешнему долгу. Во-вторых, та треть, что попадает в Россию, в значительной мере из-за хаоса в сферах управления и контроля уходит "в песок". В-третьих, реальная сумма финансовых средств, поступивших в нашу страну в течение двух лет (1992 и 1993 гг.) за счет 15 млрд долл. внешних кредитов, составила 4 млрд долл., что соответствует вывозу капитала всего за 2,5 месяца.

Не менее сильный удар по экономике страны нанесла и наносит безумная политика приватизации. Иначе, чем фантастической аферой на государственном уровне, проводимую приватизацию я не могу назвать. Не буду говорить об огромной дезорганизующей роли этой политики в отношении промышленности, сельского хозяйства, коммунальной сферы и т.д. Остановлюсь лишь на финансовой стороне дела. Что такое ваучер с финансовой точки зрения? Всего лишь небольшая доля ежемесячной зарплаты. Анатолий Борисович Чубайс при начале "дележа" государственной собственности уверял, что каждый ваучер эквивалентен по меньшей мере легковому автомобилю. Но коммерческую структуру, готовую приобрести ваучер, отдав легковой или другой автомобиль, при всем старании найти не удастся. Один ваучер - это ничто, но тысячи, десятки тысяч ваучеров в одних руках - это серьезно, поскольку они дают владельцу право на приобретение по льготной цене крупной собственности, и в этом случае ваучер действительно может быть "превращен" в легковой автомобиль.

Выиграл ли в результате ваучеризации народ? Нет. Выиграло ли от нее государство? Тоже нет. Поясню, почему последний ответ также отрицателен. К началу 1994 г. в стране приватизировано несколько больше половины государственных предприятий, преимущественно малых и средних. Сейчас, чтобы завершить программу приватизации до лета 1994 г., по нарастающей разворачивается приватизация крупных предприятий. "Революционность" темпов и методов приватизации сродни рассмотренной выше "революционности" ударного построения системы рыночных отношений, поэтому и результаты однотипны. Программа приватизации преследовала якобы экономические цели, на деле же - чисто политические. Теперь эти цели уже не скрываются: срочно создать класс крупных собственников, которые не позволили бы остановить политику капитализации страны. И надо сказать, что достижение этой цели не за горами. А может быть, она уже и достигнута?

Получило ли государство что-либо в экономическом плане от реализации программы приватизации? В качестве ответа на этот вопрос приведу выдержку из мартовской статьи Джона Росса, экономического советника группы лейбористов британского парламента, опубликованной в газете "Деловой мир": "...чтобы понять, что это означает для государственных доходов, необходимо просто заметить, что в Бразилии приватизация одного крупного сталелитейного завода "Усиминас" дала государству 1 триллион 17 млрд долларов. В Мексике приватизация 950 предприятий (а в России к началу 1994 г. было приватизировано около 85 ООО предприятий. - В.К.) дала государству 23 млрд долларов". А ведь как бразильские, так и мексиканские предприятия несравненно меньше, чем, к примеру, ЗИЛ. И все же в России доход от приватизации был практически нулевым по сравнению со стоимостью изъятых фондов.

Осуществление этой программы имело исключительно макроэкономические последствия. Разбазаривание государственной собственности качественно затруднило финансирование бюджетного дефицита. Таким образом, данная программа приватизации сначала лишила страну доходов от принадлежащей ей собственности, а затем возможных прибылей от ее потенциальной продажи. Косвенные последствия этой политики, действуя через бюджет, приводят к сокращению кредитов и, как следствие, к закрытию предприятий.

Несомненно, величайшим создателем бюджетного дефицита в России явился не Центральный банк, а Комитет по приватизации.

Итак, цель, которую реально преследовали авторы и реализаторы "шоковых" методов введения рыночной системы и приватизации - а именно: формирование класса крупных держателей капитала и собственности, - достигнута. По официальным данным, 10% наиболее обеспеченных людей в среднем по России имеют доходы в 15-20 раз большие, чем 10% наименее обеспеченных. По ряду регионов это соотношение еще выше, а если принять во внимание неучитываемые, скрываемые доходы, то картина становится просто удручающей. Такие диспропорции не могут не подталкивать к социальному взрыву.

По причинам, о которых говорилось выше, новый класс не будет в ближайшем будущем вкладывать свои капиталы в экономику России. Сейчас их главная задача - взять власть в свои руки, власть реальную, а не официальную, парадную. От того, насколько далеко они продвинулись в этом направлении, зависит ответ на вопрос: можно ли что-либо еще сделать, чтобы остановить падение России в пропасть?

Вопрос трудный. Судя по некоторым признакам, продвинулись далеко. Вспомните, например, сколько раз провозглашалась решительная борьба с организованной крупномасштабной экономической и физической преступностью и с тем, без чего не может существовать организованная преступность, - с коррупцией государственного аппарата! А на практике оказывается, что, несмотря на провозглашаемые меры, эти чудовищные язвы разрастаются.

Под контроль криминальных структур во все большей мере переходят не только торговля, но и такие важнейшие сферы, как система денежного обращения, внешнеэкономические связи, приватизация. Государство позволяет мошенникам в сфере бизнеса через липовые банки и фонды собирать у населения огромные деньги и вместе с ними бесследно исчезать. На какую сумму ограблен народ России этим путем?

Что же делать, если какие-то шансы спасения экономики еще существуют? Из сказанного следует, что решение экономических проблем лежит сегодня прежде всего в политической сфере, в сфере управления государством.

Провал курса "шоковой терапии" в России очевиден. Последствия этого очень тяжелы. Надо мужественно признать это и проявить волю к решительной корректировке курса. Это требуется от руководителей страны и от общества.

Я полностью согласен со словами Президента, произнесенными на расширенном заседании правительства в начале марта этого года: "Сегодня от правительства требуется политика, рассчитанная на перспективу. Реформировать экономику любой ценой - это ошибочный лозунг. Слишком обременительную реформу люди могут отвергнуть" (что, собственно, и произошло на выборах в парламент России в декабре прошлого года). "Правительству надо наконец реально развернуть структурно-инвестиционную политику. Иначе не остановить экономический откат российской промышленности. Иначе мы можем потерять то немногое, что имеем, - отрасли, сохранившие персонал, технологии и прочные позиции на мировом рынке, отечественный интеллектуальный потенциал".

Правильные слова, только произнесены с большим опозданием. Если дела последуют за словами со столь же большим опозданием, то уже будет поздно.

Какие же шаги надо предпринять сейчас, чтобы создать условия для восстановления производства в России? Те же, что сделал выдающийся Президент США Франклин Делано Рузвельт, избранный на этот пост в начале 30-х гг., когда страна стремительно погружалась в пучину экономического кризиса, вызванного "диким рынком", - он ввел жесткое государственное регулирование и начал ослаблять его лишь тогда, когда страна вновь встала на ноги. Позаимствовав у Страны Советов опыт стратегического планирования и государственного регулирования, адаптировав его к капиталистической системе, он спас эту систему. Рузвельт понимал, что рыночные рычаги, планирование и государственное регулирование - это не цели, а лишь инструменты.

Мы же в течение трех четвертей века закрывали глаза на опыт развития капиталистических стран, игнорировали тот факт, что государственное регулирование может осуществляться не только командными, но и более эффективными экономическими методами, за что и поплатились, шарахнулись (или нас "шарахнули") в другую крайность.

Если говорить о корректировке экономической сферы как таковой, то здесь одним из первоочередных вопросов является чудовищная диспропорция цен, причем ключевыми звеньями являются цены в топливно-энергетическом комплексе и на транспорте. С одной стороны, тот факт, что внутренние цены на энергоносители ниже мировых, ведет в нынешних условиях к криминализации сферы их вывоза на внешний рынок и нарастанию уже упоминавшегося "оседания" капиталов за рубежом. С другой стороны, повышение внутренних цен на энергоносители добьет уже и без того разваливающуюся промышленность и увеличит общую сумму взаимных неплатежей. Минтопэнерго тем не менее настаивает на повышении внутренних цен, так как без этого в тяжелейшем положении оказывается курируемый им топливно-энергетический комплекс.

Как вырваться из этого порочного круга? Ответ на этот вопрос имеет исключительно важное значение для сибирского региона.

Представим себе, что цены на энергоресурсы будут подняты до мировых. Поскольку энерго- и материалоемкость наших производств, как правило, выше, чем в развитых странах, а производительность труда ниже, то цены на продукцию этих производств поднимутся выше мировых и при открытых (в плане внешнеэкономических связей) национальных границах эта продукция окажется неконкурентоспособной не только на внешнем, но и на внутреннем рынке. Последствия очевидны - промышленность и сельское хозяйство будут разрушены.

Следовательно, поднимать внутренние цены на энергоресурсы до уровня мировых без возведения таможенных барьеров на импорт ключевых видов продукции недопустимо. А поскольку наша промышленная продукция должна выводиться на мировой рынок, иначе мы всегда будем продавать только сырье и станем сырьевым придатком развитых стран, то очевидно, что до реконструкции промышленности и приближения ее показателей к показателям Запада внутренние цены на энергоресурсы должны быть ниже мировых. Но в этом случае необходим жесткий контроль за вывозом энергоносителей, чтобы капиталы не оседали за рубежом, а попадали в федеральную и местную казну, а также непосредственно предприятиям - производителям.

Уровень льготных цен на энергоресурсы должен быть жестко увязан с программой поэтапного снижения удельного (на единицу продукции) энергопотребления предприятия. К этой и другим программам повышения эффективности производства должен быть привязан и фонд заработной платы работников предприятия. Пока рыночные механизмы не работают, государство обязано регулировать цену рабочей силы, т.е. заработную плату.

Не может не удивлять и политика тарифов на отпуск газа и электроэнергии без учета того, где они производятся, особенностей и значимости для России той или иной территории и ее хозяйственного комплекса.

Что же касается ТЭКа, то его, по крайней мере на первых порах, придется дотировать, одновременно разрубив гордиев узел взаимных неплатежей.

Не менее важен для Сибири с ее огромной территорией уровень стоимости транспортных услуг. Затраты на железнодорожную транспортировку делают невыгодной добычу многих видов сырьевых ресурсов, поскольку перерабатывающие комплексы расположены обычно в других точках Сибири. Транспортные затраты подрывают и без того сильно ослабленные кооперационные связи.

Надо обратить внимание на то, что сегодня идет деградация (вместо провозглашавшейся конверсии, т.е. структурной перестройки) не только высокотехнологических производств военно-промышленного комплекса страны, что весьма болезненно для Сибири и в частности для Новосибирской области. Идет "проедание" основных фондов промышленности и сельскохозяйственного производства. Нет средств на воспроизводство минерально-сырьевой базы сибирского региона - главного ресурсного источника российской экономики.

И, наконец, последнее, о чем я хочу сказать, размышляя о будущем страны. Основным капиталом в индустриальном обществе будут и уже становятся в развитых странах знания. Именно с ними будет связана линия на повышение производительности труда и селективность инновационной политики. Происходящее сейчас разрушение образования всех уровней, фундаментальной и прикладной науки, культуры лишит нашу страну будущего. Поэтому обсуждать планы экономического развития Новосибирской области и Сибири необходимо, но прогнозировать можно лишь самые ближайшие события.

Территориальные усилия должны сегодня быть объединены и направлены на изменение стратегии социально-экономических преобразований. Можно спорить о деталях стратегии, но в целом контуры ее очевидны. Есть целый ряд разумных документов и докладов, относящихся к этому вопросу, и надо принимать соответствующие решения. Время не ждет.

Добиться принятия таких решений можно лишь действительно объединенными усилиями регионов. Попытки некоторых территорий вырвать ресурсы или льготы для себя обернутся потерей для всех.

Иногда приходится слышать упреки в адрес сибиряков в сепаратистских тенденциях. Не думаю, что для этого есть объективные основания. Мне представляется, что в Сибири превалирует понимание того, что разумное сочетание региональных и общегосударственных интересов может быть достигнуто только при безусловном верховенстве федеральной законодательной власти и одновременной передаче значительной части функций исполнительной власти на места с обеспечением возможностей выполнения этих функций.

Не вдаваясь в детали, скажу, что стержнем этих рекомендаций является положение о том, что именно Сибирь с ее богатейшими ресурсами, производственным и научным потенциалом, особым территориальным положением может сыграть роль локомотива, вытаскивающего страну из кризиса. Это может быть сделано при выполнении упомянутых выше условий и объявлении Сибири зоной стратегических интересов России.

Альтернатива - Сибирь может стать зоной стратегических интересов США. Ведь уже вынашиваются бредовые идеи выкупить Сибирь у России за примерно 3 трлн долл. с выплатой этой суммы в течение 20 лет, причем половину - "натурой", т.е. товарами и услугами производителей США. Бред сумасшедшего? Я бы квалифицировал подобные предложения именно как бред, но дело в том, что западными средствами массовой информации "бред" публикуется только тогда, когда на него есть спрос.