СЕМЬ РАЗ ОТМЕРЬТЕ

Открытое письмо Верховному Совету Республики Беларусь
(совместно с академиком А.А.Трофимуком и чл.-кор. РАН В.Н.Пармоном)

"Советская Белоруссия", 16 декабря 1992 г.

Глубокоуважаемые парламентарии Беларуси! Мы, в чьих жилах течет белорусская кровь, и кто не по своей воле стал чужестранцем для земли, давшей начало нам и нашим предкам, с большим вниманием и глубокой озабоченностью следим за процессами, происходящими в Беларуси. Безусловно, право самих граждан Республики определять порядки, по которым они будут жить в ближайшем будущем, и не дело граждан других государств, даже дружественных, вмешиваться во внутренние дела Беларуси. Однако в силу отмеченных выше обстоятельств мы не считаем, что вмешиваемся в чужие дела. Более того, по-видимому, нам даже легче высказываться на весьма деликатные темы, на которые думающие так же, как и мы, но живущие в Беларуси, сейчас по известным причинам предпочитают помалкивать.

Речь идет о недавнем провозглашении в Беларуси государственного статуса только для одного языка и, как следствие, о постепенном переходе к белорусскому одноязычию. Безусловно, нам, как и всем другим выходцам из Беларуси, близок и далеко не чужд белорусский язык, язык наших предков и нашей самобытной культуры. Нам, не являющимся политическими деятелями, достаточно безразлично, на каком именно языке спорят и пишут свои законы парламентарии, тем более, что нам родны и одинаково понятны оба языка республики. Однако нас по-настоящему беспокоят начавшиеся в последние месяцы попытки принуждения к переходу на белорусский язык и точных наук, и техники, и соответствующих предметов в средней и высшей школе. Дело не в нашем "обрусении" и потому взирании "свысока" на язык нашей изначальной родины. Напротив, нам, кто достаточно серьезно и глубоко связан с мировой наукой, хотелось бы предостеречь свою родину от опасной ошибки и от того, что впоследствии будут называть "гримасой истории".

Любая точная наука и все высокие технологии исходно, по своей природе, как минимум двуязычны. Это неизбежно из-за необходимости свободного общения достаточно немногочисленных разнонациональных специалистов из конкретных и поэтому весьма узких областей знаний. Только в ходе такого общения истинные специалисты своего дела способны не только привнести свой вклад в общемировую сокровищницу знаний и почерпнуть знания из этой сокровищницы, но и получить объективную оценку своих достижений, своего уровня. Только в ходе такого общения появляется интерес к новым находкам как в сфере науки, так и в сфере высоких технологий. Иначе любое самое замечательное открытие, изложенное на малодоступном языке, останется незамеченным и невостребованным. Специалист и государство, истратившее на него деньги, сработают "вхолостую".

Необходимость двуязычия в науке люди поняли еще в глубокой древности. Недаром на протяжении многих веков объединяющими языками науки были сначала греческий, затем латинский. Кстати, на латинском языке учился и потом сам учил наукам великий Франциск Скорина. В нашем веке после долгих метаний и борьбы мнений общемировым языком однозначно стал английский. Ему безропотно подчинились языки не только малых стран с превосходным научным потенциалом, но даже и таких крупных высокоразвитых держав, как Италия и Япония. Даже во Франции и Германии многие предпочитают сейчас преподавать точные науки, писать отчеты, дипломы и диссертации, составлять техническую документацию на английском языке. Не говоря уже о научных публикациях и книгах.

В последние годы только один язык был способен по-серьезному противостоять англоязычию в науке и технической литературе. Этим языком был русский, язык огромной страны с могучим научно-техническим потенциалом. Такая способность русского языка связана не только с относительной закрытостью бывшего Советского Союза для окружающего мира, но и уникальной многочисленностью его научных и технических кадров. СССР имел достаточно большие коллективы ученых и специалистов практически по всем направлениям науки и техники и, таким образом, создавал необходимую "критическую массу" для их общения.

Распад Союза привел к резкому обособлению каждой республиканской академической и прикладной науки. В ряде республик, в том числе в Беларуси, число специалистов по многим направлениям академической науки и высоких технологий сейчас много меньше, чем было в едином Союзе. Если руководство новых независимых государств желает сохранить этих специалистов и несомый ими интеллектуальный потенциал у себя, а необходимость этого очевидна, оно обязательно позаботится о том, чтобы не произошел коллапс этого потенциала. А самый простой и надежный путь к самозамыканию специалистов - заставить их писать и публиковать свои результаты на языке, который не будет доступен остальным специалистам их области знаний. Нельзя издавать техническую документацию только на родном языке, который не будет понятен достаточно широкому кругу потребителей этой документации. Именно поэтому ведущие журналы России сейчас издаются на русском и английском языках. Однако обучать в вузах сложным предметам в терминах неустоявшегося еще технического языка небольшой страны для того, чтобы затем вновь учить эти же предметы на языке, понятном основной массе специалистов...

Поверьте, добровольное принятие единого для огромной страны русского языка в науке и технике было благом для всех союзных республик, а не великодержавной прихотью России. Отказавшись от этого языка, республики приведут свою науку и технику к самозамыканию и если не к катастрофе, то, по крайней мере, к многократной утрате их потенциала и производительности. После устранения естественного для белорусской науки и техники русского языка неизбежным станет переход навсегда только к английскому (что в некотором плане было бы даже полезным), но никак не к белорусскому языку! Надо полагать, что не таким хотели бы видеть исход событий глубокоуважаемые парламентарии.

Семь раз отмерьте до того, как станете "резать" такую деликатную вещь, как национальная наука и техника! Тем более, что по понятным причинам, здесь вам не станет активно возражать ни Академия наук Беларуси, ни живущие в Беларуси специалисты. Сломать дерево белорусской науки легко, но залечить его можно будет только через десятилетия!