Свыше 40 лет нас с Валентином Афанасьевичем Коптюгом связывала дружба. Во многом его дружеское участие в моей судьбе, его советы и поддержка определили и мои интересы, и мое место в академической науке и Академии наук, а также предоставили мне уникальную возможность наблюдать В.А.Коптюга в разных ситуациях и в разные периоды его жизни и деятельности. Возможность эта действительно уникальная, поскольку Валентин Афанасьевич, отличаясь исключительной принципиальностью, высоким чувством долга и гражданским мужеством, в повседневной жизни был человеком очень скромным, сдержанным и даже закрытым.

В 1949 году мы одновременно поступили в Московский химико-технологический институт им. Д.И.Менделеева (ныне Российский химико-технологический университет им. Д.И.Менделеева): он - на факультет технологии органических веществ, а я - на факультет химической технологии топлива. И хотя в студенческие годы мы вместе в одном потоке слушали лекционные курсы, близко познакомились и подружились уже в аспирантские годы (1954-1957 гг.). К этому времени у нас были семьи и с разницей в несколько месяцев родились сыновья, причем обоих назвали Андреями.

В первые же годы аспирантуры Валентин Афанасьевич проявил интерес к рассмотрению сложных проблем, желание разобраться в существе вопроса. Так, при подготовке к сдаче кандидатского экзамена по философии, что для аспирантов обычно было делом достаточно формальным, он по своей инициативе подготовил глубокий реферат по естественно-научным и философским аспектам теории химического строения.

В.А.Коптюг с учителем - академиком Н.Н.Ворожцовым

Однако в гораздо большей мере его незаурядные качества исследователя, впоследствии переросшие в талант ученого, проявились в выборе темы диссертационного исследования. И здесь следует отметить, что судьбу Валентина Афанасьевича как выдающегося ученого и организатора науки предопределила его встреча с профессором Н.Н.Ворожцовым-младшим, который в ту пору в МХТИ заведовал кафедрой органических полупродуктов и красителей. Имя Н.Н.Ворожцова, академика, организатора и многолетнего директора Новосибирского института органической химии, одного из наиболее ярких ученых Сибирского отделения, хорошо известно в нашей стране. В ту пору, будучи профессором МХТИ, он сумел увидеть в Валентине Коптюге - любознательном и скромном студенте, интересующемся наукой, задатки будущего ученого. С огромным трудом Н.Н.Ворожцов добился того, чтобы В.А.Коптюга, сына репрессированного отца, оставили на кафедре в аспирантуре. Более того, Н.Н.Ворожцов не побоялся поручить молодому аспиранту организацию на кафедре работ с мечеными атомами, что было крайне не простым делом. Созданная тогда современная лаборатория для работы с радиоактивными соединениями была единственной на вузовских кафедрах органического профиля. С использованием меченых радиоуглеродом соединений В.А.Коптюг выполнил прекрасное диссертационное исследование в области изучения механизма каталитической изомеризации монохлорнафталинов. При этом аспирантура, включая и защиту столь необычной для МХТИ того времени диссертации, была закончена в трехгодичный срок. Мы защищались 25 декабря 1957 года на одном заседании Ученого совета, и я помню, какое глубокое впечатление произвела диссертационная работа Валентина Афанасьевича не только на членов совета, но и на моего оппонента Е.А.Чернышева из ведущего академического Института органической химии, ныне члена-корреспондента РАН.

Период завершения обучения в аспирантуре совпал с началом организации Сибирского отделения Академии наук. Н.Н.Ворожцов получил предложение стать директором-организатором Института органической химии в новосибирском Академгородке и начал формировать кадровый костяк будущего института. Естественно, В.А.Коптюг был в числе ближайших помощников и соратников Н.Н.Ворожцова. И хотя он не входил в состав дирекции института (Н.Н.Ворожцов считал, что он как наиболее способный из его учеников должен максимально сосредоточиться на научной работе), он был безусловным лидером в коллективе. Уже тогда Валентин Афанасьевич проявлял редкое чувство нового, понимание тенденций и перспектив развития науки. В большой мере именно благодаря его усилиям особое внимание при становлении института было уделено физическим методам исследования химических соединений и механизмов их превращений, формированию парка современных аналитических приборов, прежде всего в области масс-спектрометрии и спектроскопии ЯМ Р.

В.А.Коптюг инициировал и возглавил работы по применению математических методов в органической химии, созданию банков спектроскопических параметров и структурных данных по органическим соединениям, разработке современных структурно-поисковых систем и, наконец, созданию, а впоследствии и строительству Научно-технического центра по химической информатике. В результате Новосибирский ИОХ стал одним из ведущих центров современной химической науки.

Российская делегация на Генеральной ассамблее ИЮПАК - Международного союза по теоретической и прикладной химии - в Бостоне (США) в 1987 г., где В.А.Коптюг был избран его президентом. Слева направо - академики К.И.Замараев, В.А.Коптюг, О.М.Нефедов

Поражала исключительная способность Валентина Афанасьевича не только инициировать новое, но и в короткое время самому профессионально овладевать этим новым, что, несмотря на одаренность, требовало от него огромной самоорганизации, удивительной работоспособности и настойчивости. В большой мере благодаря этим качествам В.А.Коптюг приобрел бесспорный авторитет в Сибирском отделении, в Академии наук в целом, а также в международном научном сообществе.

С развитием новых направлений и тенденций в химии был связан и интерес Валентина Афанасьевича к деятельности Международного союза теоретической и прикладной химии (ИЮПАК). Начав работу в рамках Комиссии по строению молекул и спектроскопии Отделения физической химии, через несколько лет он был избран членом бюро, а вскоре и президентом этого одного из самых авторитетных международных научных союзов. Следует отметить, что за все время участия отечественных химиков в работе ИЮПАК В.А.Коптюг был вторым после академика В.Н.Кондратьева представителем наших ученых, избранным президентом Союза (впоследствии президентом ИЮПАК избирался и академик К.И.Замараев). Думаю, не ошибусь, утверждая, что Коптюг был одним из наиболее авторитетных и деятельных руководителей ИЮПАК. Но главное, он очень заинтересованно и неформально представлял нашу страну и нашу науку в международном химическом сообществе. К деятельности в Союзе, его отделениях, комитетах и комиссиях было привлечено большое число ученых из многих химических центров нашей страны (я был одним из них), причем большинство из нас по настоянию В.А.Коптюга выступали с инициативными проектами и руководили ими. Поражала также четкость проведения Валентином Афанасьевичем различных мероприятий Союза, в том числе заседаний бюро, исполкома и Генеральной Ассамблеи. Надо отметить, что работа в ИЮПАК требовала хорошего знания английского языка, и он самостоятельно и быстро овладел им, хотя в отличие от многих из нас не имел возможности длительного пребывания в зарубежных командировках. Свои заметки, выступления, а также итоговые документы В.А.Коптюг сразу писал по-английски, излагая свои мысли так же четко, логично и убедительно, как и на русском языке.

С деятельностью в ИЮПАК связан и интерес Валентина Афанасьевича к проблемам экологии и устойчивого развития. Он инициировал создание программы «Химия и окружающая среда» и стал ее руководителем, возглавил Объединенный научный совет по проблемам экологии в Академии наук, создал журнал «Химия в интересах устойчивого развития», достойно представлял нашу страну в ООН, в Научном комитете по проблемам окружающей среды при Международном совете научных союзов, на Международной конференции по проблемам окружающей среды и развития в Рио-де-Жанейро в 1992 году. Много сил он отдал организации в Москве в сентябре 1992 года международной КЕМРОНовской конференции «Химия и устойчивое развитие: экологически чистые технологии, утилизация отходов, высокая эффективность использования энергии».

Будучи исключительно принципиальным, последовательным и твердым в формулировании и отстаивании интересов науки, В.А.Коптюг проявлял истинный демократизм и уважение к аргументам оппонентов в научных дискуссиях и спорах. В частности, это ярко проявлялось на семинарах в его лаборатории исследования механизмов органических реакций и на Ученых советах института при обсуждении научных вопросов и направляемых в печать статей. И даже когда участники таких дискуссий и сотрудники лаборатории переходили грань корректности, он, тогда уже действительный член Академии, директор института, председатель Сибирского отделения, оставался спокойным и невозмутимым.

Я уже отмечал необычайную способность В.А.Коптюга вникать в суть вопросов и проблем, даже достаточно далеких от его собственных научных интересов и жизненного опыта. Эти качества, требовавшие от Валентина Афанасьевича огромных дополнительных усилий и времени,особенно масштабно проявились в годы его работы на посту руководителя Сибирского отделения Академии наук, что было, безусловно, главным делом и смыслом его жизни в последние 17 лет.

Умение практически на равных вести обсуждение любых проблем - научных, организационных, хозяйственных, кадровых, социально-политических - было редким даром Валентина Афанасьевича и объясняло не только его авторитет и уважение к нему, но и поражающие размах и результативность его деятельности в масштабе Сибирского отделения, Академии наук в целом, международного научного сообщества. И за все это в большой мере он расплачивался своим здоровьем, что в последние годы усугублялось его тяжелыми переживаниями в связи с развалом Союза и охватившим страну глубоким политическим и экономическим кризисом. Недаром, когда он приезжал в Москву и я либо кто-нибудь другой уговаривал его поехать за город или просто зайти в гости, он почти всегда отказывался, говоря, что хотел бы просто спокойно отоспаться, да и срочных дел, как всегда, много.

Много теплых воспоминаний связано с нашими совместными деловыми поездками внутри страны и за рубеж, моими регулярными командировками в Академгородок, нечастыми путешествиями во время отпуска, на который Валентин Афанасьевич соглашался крайне неохотно, ссылаясь на массу срочных дел, а все их он непременно старался пропустить через себя.

Вспоминаю прекрасный совместный отдых семьями на Обском море на лодках летом 1962 года. В ту пору лодки с моторами были повальным увлечением в Академгородке, и Валентин Афанасьевич этим занялся тоже. Помимо водных поездок он с удовольствием выезжал на природу на машине. При этом походы за грибами и ягодами были непременным увлечением и всей его семьи. Помню, с каким восторгом он рассказывал о впечатлениях, связанных с автомобильной поездкой на Алтай. Причем Валентин Афанасьевич всегда сам проводил и техническое обслуживание, и ремонт автомобиля и другой техники, стремясь и здесь во всем разобраться самостоятельно. Так, отправляясь к нему из Москвы в Новосибирск на поезде, чтобы вместе провести отпуск на Обском море, мы с женой везли огромную деталь для заднего моста его «Волги», которую затем он сам и поменял. К сожалению, с годами он все реже и реже позволял себе пойти в отпуск, полечиться и даже просто отдохнуть, а нагрузка - и умственная, и физическая, и нервная - постоянно возрастала. Никакие советы, уговоры, убеждения результата не давали.

Приезжая в Академгородок, я часто останавливался у Коптюгов. Все они: и сам Валентин Афанасьевич, и жена Ирина Федоровна, и мама Надежда Васильевна, и дети (особенно Андрей, с которым у нас было больше контактов) - отличались исключительным гостеприимством, были хлебосольными людьми. Ирина Федоровна, будучи умелой хозяйкой и кулинаром, всегда потчевала разными домашними заготовками, да еще старалась чего-нибудь вручить с собой: то облепиховый сок, то маринованные белые грибы.

Если же приходилось останавливаться в гостинице или в гостевом коттедже, то как бы рано я не отъезжал в аэропорт, Валентин Афанасьевич считал непременным долгом приехать попрощаться и лично убедиться, что все в порядке.

Вспоминаю наш последний разговор в день его смерти в пятницу 10 января 1997 года. Во второй половине дня после трудного и нервного заседания он приехал в свой кабинет в новом здании Президиума РАН. Я зашел к нему, Валентин Афанасьевич рассказал мне об этом заседании, мы выпили кофе (кофе и курение были непременными атрибутами его жизни), и я стал уговаривать его поехать на выходные с нами на дачу. Поблагодарив, он отказался: «Нет, Олежа, я лучше отосплюсь дома». А через несколько часов его не стало, он уснул навсегда.