Говорят коллеги и ученики - [Эпоха Коптюга, 2001]

Меня иногда спрашивают: «Как же так: академик В.А.Коптюг - выдающийся ученый и в то же время - член консервативной или даже реакционной политической организации?» Я думаю, что его политические взгляды во многом определялись его озабоченностью судьбой цивилизации в условиях неконтролируемого потребления природных ресурсов. Не случаино в последние годы своей жизни В.А.Коптюг уделял особое внимание концепции устойчивого развития. Попутно отмечу, что вот и академик Ж.Алферов, удостоенный недавно Нобелевской премии, тоже «состоит». Вспоминается один случай. В «застойные времена» была широко распространена так называемая политучеба, освященная райкомом КПСС. Не будучи членом партии, я не посещал эти занятия, но однажды наш парторг специально пригласил меня как руководителя исследовательской группы, входящей в состав лаборатории В.А.Коптюга, и из уважения к его (парторга) сединам я пришел. Валентина Афанасьевича не было. Занятие произвело удручающее впечатление: казалось непостижимым, что серьезные научные работники, которым по должности и призванию полагается следовать девизу великого Маркса «сомневаться во всем», фактически превратили политсеминар в молельный дом и твердят одно: «верую!» Я попросил слова, сказал участникам семинара все, что думаю по этому поводу, и призвал их вместо «молитв» и «заклинаний» ставить и обсуждать актуальные вопросы жизни института, городка и страны в целом.

Что тут началось! Было устроено специальное собрание, на котором ортодоксы со всей большевистской принципиальностью поставили ребром вопрос о лишении меня права руководить научно-исследовательской группой - «нельзя доверять воспитание молодежи политически незрелым сотрудникам» и т.д., и т.п. Казалось, нет мне спасения. И тут слово взял заведующий лабораторией В.А.Коптюг и довольно тихо, но очень внятно сказал: «Я думаю, что наши разногласия с Вячеславом Геннадьевичем мы сможем преодолеть в ходе совместной работы с ним». Хотя в то время он и не занимал постов в партийной иерархии, его авторитет был непререкаем, так что ортодоксы стушевались...

Как известно, инициатива наказуема, и меня попросили выступить на очередном политсеминаре «на свободную тему», где состоялся интересный разговор о наших делах, о том, как лучше организовать работу в лаборатории, о соотношении свободы и ответственности и о многих других, действительно актуальных и интересных вещах. Затем в отделе родились знаменитые вечерние профсоюзные собрания, и дух свободы воцарился в нашем коллективе. А Валентин Афанасьевич, который когда-то часто говорил, обращаясь ко мне: «Кончайте, Слава, ваше новгородское вече!», - стал активным участником этих веселых «профсоюзных собраний».

Бородкин Геннадий Иванович - доктор химических наук, профессор, ведущий научный сотрудник лаборатории изучения механизма органических реакций НИОХ им. Н.Н.Ворожцова СО РАН.

Иногда задают вопрос, почему В.А.Коптюг не стал нобелевским лауреатом, ведь его работы по карбокатионной химии известны в научном мире, пожалуй, не в меньшей степени, чем работы американского ученого Дж. Олы, получившего недавно Нобелевскую премию в этой области. Вопрос, конечно, очень сложный и включает много аспектов как частного, так и общего характера: здесь и языковые барьеры для прочтения статей на русском языке иностранными учеными, и разница в общем объеме научных публикаций двух ученых, и различия в финансовом и материальном обеспечении для ведения научных исследований в СССР и США, и многое другое. Тем не менее, если проводить параллель между В.А.Коптюгом и Дж.Олой, то работы школы В.А.Коптюга отличает высокая надежность. Прежде чем результаты исследований, проводимых под его руководством, попадали в печать, они многократно проверялись. Эта черта была присуща и В.А.Коптюгу, и академику Н.Н.Ворожцову, чьим учеником он являлся. Американский стиль зачастую совсем иной. Не секрет, что в работах того же Дж.Олы (я никак не хотел бы приуменьшать их значение) нередко находили ошибки, и мы, ученики В.А.Коптюга, результаты этих исследований часто оценивали как недостаточно надежные.

Гигантская организационная работа в качестве председателя Сибирского отделения Академии наук и одного из руководителей мирового сообщества ученых-химиков требовала огромных усилий и времени, что, естественно, ослабило влияние В.А.Коптюга на развитие основного направления его научной деятельности - химии карбокатионов. Однако фундаментальные работы школы В.А.Коптюга в этой области, получившие наивысшую оценку в научном мире, и сейчас служат базой для развития теории молекулярных перегруппировок, разработки новых эффективных методов синтеза ароматических соединений, создания новых представлений о механизмах гетеролитических реакции. Валентин Афанасьевич оставил глубокий след в химической науке, и его вклад будет по достоинству оценен новыми поколениями химиков-органиков.

Децина Анатолий Иванович - кандидат химических наук, директор ООО «Научно-производственный центр "Сибирская природная косметика"».

С 1964 по 1982 год В.А.Коптюг был моим непосредственным научным руководителем.

Помню потрясение, которое я испытал, когда увидел в первый раз лабораторный журнал аспиранта Коптюга (мне нужно было повторить его работу по синтезу толуола, меченного изотопом углерода) и для меня это был настоящий шок. Обычно я вел записи в рабочем журнале буквально чем угодно и как угодно (в любой последовательности). До сих пор считаю, что его журнал можно и нужно показывать как образец начинающим исследователям. В дальнейшем я многократно убеждался в его потрясающей аккуратности и точности. Валентин Афанасьевич, например, узнав, что я собираюсь в поход на остров Итуруп, пригласил меня с женой в гости посмотреть слайды (он уже побывал на острове). Я не мог не обратить внимание на идеальный порядок в хранении слайдов. Отмечу, что порядок в таких вопросах не был проявлением педантизма. При ответе на мой изумленный вопрос шеф упомянул о явной экономии времени. И в то же время, когда мы обсуждали некоторые результаты теоретических исследований с необходимостью привлечения большого числа данных, я застал у него в кабинете настоящий (по моим понятиям) рабочий порядок - книги, оттиски и статьи лежали на столе, стульях и даже на полу.

О нашем отношении к Учителю свидетельствовал также тот факт, что, опубликовав совместно более тридцати научных работ, при написании очередной статьи я никогда не ставил фамилии авторов, полагаясь на его справедливость в данном вопросе. И в большинстве случаев, получив из рук шефа окончательный вариант статьи, соглашался и с составом авторов, и с приведенной последовательностью фамилий. Однако были две памятных ситуации.

В одном случае я воспротивился внесению в состав авторов научной статьи руководителя одной из групп отдела, который к данной работе не имел никакого отношения (точнее, отношение имел, но ничего путного сделать не смог). Так и пошла статья в печать без фамилии руководителя, но в соавторстве с сотрудником этой группы, который, собственно, и принимал участие в исследованиях.

Второй случай связан с неожиданным отказом Учителя от соавторства. Как обычно, мы с В.И.Маматюком и шефом обсуждали замысел новой работы, а потом я «варил» ионы во фторсульфоновой кислоте, Виктор с помощью метода ядерного магнитного резонанса доказал наличие связи С-N, и аккуратный качественный эксперимент был завершен. После обсуждения с шефом результатов и написания проекта сообщения я получил от Валентина Афанасьевича окончательный вариант статьи, но без его фамилии. Это меня смутило - вышел из кабинета, иду по коридору - ничего не могу понять. Вернулся к шефу и спрашиваю:

- Валентин Афанасьевич, Вы верите в результаты эксперимента?

И поясняет мне, что он хочет перевести меня из инженеров на должность младшего научного сотрудника (тогда это осуществлялось решением Ученого совета) и нужно показать мою самостоятельность. Он очень не любил проигрывать.

Справедливость Учителя в вопросах авторства и соавторства (для некоторых ученых - весьма щекотливый вопрос) у многих его сотрудников не вызывала сомнений. В.А.Коптюг давал каждому из нас «отмашку» - когда можно приступить к оформлению кандидатской диссертации. Мы с этим соглашались и даже шутили, так как его инициалы - ВАК - соответствовали сокращенному обозначению Высшей аттестационной комиссии.

Дай Бог, чтобы у каждого, кто пришел и придет в науку после нас, были такие Учителя!

Коробейничева Ирина Константиновна - кандидат химических наук, до 1998 г. руководитель группы молекулярной спектроскопии НИОХ им. Н.Н.Ворожцова СО РАН.

Долгое время наша лаборатория физических методов исследования в НИОХ считалась одной из лучших в стране. Параллельно на кафедре органической химии НГУ, которой заведовал В.А.Коптюг, сотрудниками НИОХ М.И.Горфинкелем, А.И.Резвухиным и мною был создан курс физических методов исследования органических соединений, что позволяло готовить химиков-органиков, вооруженных современными знаниями.

Примерно в 1963-1964 годах пришло понимание того, что в мировой литературе накоплено так много фактического спектрального материала, что зачастую найти спектр уже известного соединения просто невозможно. И Валентин Афанасьевич, при поддержке Н.Н.Ворожцова, принял решение собрать, вместе с ГПНТБ СО АН СССР, имеющуюся справочную литературу по инфракрасным, ультрафиолетовым и видимым спектрам поглощения в одном месте, которым стала группа молекулярной спектроскопии НИОХ, поскольку именно там имелись специалисты по всем видам спектроскопии, способные квалифицированно сами использовать эти данные и помочь другим исследователям воспользоваться ими. Таким образом, было положено начало единственной в стране Библиотеке спектральной информации.

Одновременно В.А.Коптюг инициировал работу по введению опубликованной спектральной информации в память ЭВМ с целью автоматизации ее поиска, причем он лично принимал активное участие в разработке как способа копирования инфракрасных спектров для ввода в память ЭВМ, так и алгоритма поиска нужной информации. Кодирование спектральной информации - огромная работа, проведенная сотрудниками НИОХ. Она позволила создать первую в СССР информационно-поисковую систему по молекулярной спектроскопии. К 1970 году эта работа настолько расширилась, что встал вопрос о создании в институте отдельного подразделения - Научно-информационного центра.

В.А.Коптюг умел требовать от сотрудников выполнения своих распоряжений, но в то же время предоставлял человеку достаточно свободы для реализации своих собственных идей.

Кобрина Виолетта Николаевна - кандидат химических наук, до 1994 г. старший научный сотрудник НИОХ им. Н.Н.Ворожцова СО РАН.

Когда В.А.Коптюг приехал в Академгородок на постоянную работу, то одной из его первых акций было проведение занятий по основам молекулярной спектроскопии для сотрудников, начавших работу в институте. Никогда я не слышала более ясного и четкого изложения предмета. В то время еще не существовало популярных монографий по молекулярной спектроскопии, которыми сейчас пользуются химики-органики, и знания, преподаваемые нам Валентином Афанасьевичем, были бесценны. К тому же прекрасный педагог и докладчик, он умел очень доходчиво объяснить самые сложные вещи, его никогда не было скучно слушать.

Позднее, когда я работала сотрудником в лаборатории В.А.Коптюга, он стал для меня непререкаемым авторитетом: Валентин Афанасьевич умел спокойно выслушать, всегда знал, как поступить в каждой конкретной ситуации, как примирить конфликтующих сотрудников, терпеливо разъяснял то, что не было понятно с первого раза. Я никогда ни в те годы, ни позднее не слышала, чтобы он на кого-то повысил голос, он умел показать свое недовольство по-другому - спокойно и интеллигентно. Очень требовательно Валентин Афанасьевич относился к печатной продукции, которая выходила из лаборатории: терпеливо правил нашу писанину, заставлял многократно переделывать и снова улучшал текст. Однажды после пяти-шести переделок статьи я сказала, что не могу уже ее видеть. На это Валентин Афанасьевич заметил: «Ничего, зато через 5 - 10 лет Вы будете смотреть на нее спокойно. Вам не будет стыдно».

Камший Лидия Прокофьевна - кандидат химических наук, начальник технологического отдела ГНЦ «Вектор», в 1965-1979 гг. работала в НИОХ им. Н.Н.Ворожцова СО АН СССР.

Валентин Афанасьевич очень ценил понимающих, аккуратных исполнителей: «Можно выдать массу идей, а вот где найти толковых исполнителей для их воплощения?» Поэтому труд инженеров, лаборантов замечал и ценил, тем самым поддерживая у всех сотрудников состояние сопричастности к общему делу.

Валентин Афанасьевич говорил, что доля здравого сомнения должна всегда присутствовать у исследователя, результаты должны быть достоверными, а обнаруженные аномалии - находить свое объяснение. Он радовался (блеск в глазах), когда предвидение сбывалось и полученный факт укладывался в теорию.

Валентин Афанасьевич был требовательным, но великодушным человеком. Так, по поводу повторяющихся неточностей, ошибок в тексте статьи он терпеливо, спокойно, не унижая достоинства, но как-то твердо ронял: «Пора бы уже таких ошибок не делать». Запомнила эту фразу на всю жизнь и того же требовала в дальнейшем уже от своих сотрудников.

Егорова Татьяна Глебовна - технолог НИОХ им. Н.Н.Ворожцова СО РАН.

В начале моего жизненного пути Валентин Афанасьевич преподал мне хороший урок, за что я ему очень благодарна. А было так: бросила я в коридоре мусор мимо урны и, получив замечание от технички, огрызнулась. Узнал об этом В.А.Коптюг и вызвал меня «на ковер». Ругать не стал, а сказал (может, не дословно, но смысл тот): «Таня, постарайся никогда не унижать людей, особенно стоящих ниже тебя по службе, и уважай любой труд».

Бушмелев Владимир Александрович - кандидат химических наук, старший научный сотрудник НИОХ им. Н.Н.Ворожцова СО РАН.

Ничто человеческое (и, похоже, самолюбие) Валентину Афанасьевичу, конечно, не было чуждо. После защиты кандидатской диссертации у меня никак не выстраивалась новая тема. Наконец, вместе с Коптюгом задумали хорошую и большую работу и на первом этапе решили работать с одной только ключевой моделью. Были сомнения относительно успешного конечного результата, но и с начальной моделью не заладилось сразу. Помощников не было, синтез затянулся, и терпение Коптюга иссякло. Я получил наказание в виде откладывания на год очередной аттестации. Но за этот год все хорошо закончилось: сделали синтез, получили модель, которая оказалась просто интригующе интересной. Я пришел к Валентину Афанасьевичу просить спектрометр ЯМР общего пользования аж на целый день для себя одного. После того как Коптюг узнал, что вместе со специалистами по ЯМР мы хотим для синтезированной модели применить так называемый «метод насыщения», который он на других моделях использовал сам вместе с соавторами, Валентин Афанасьевич очень разволновался, стал ходить по кабинету, дергая себя за волосы на макушке, как бы приподнимая вверх (и в самом деле становился на носки), и ругая себя, что сам этого не предложил.

Крысин Алексей Петрович, кандидат химических наук, ведущий научный сотрудник НИОХ им. Н.Н.Ворожцова СО РАН.

Химическая технология - это та область, где один в поле не воин. Одна прикладная разработка требует иной раз дополнительного финансирования, сопоставимого с бюджетом всего института. Мне приходилось с Валентином Афанасьевичем бывать в Москве и выступать на заседаниях в министерствах и ГКНТ, присутствовать на встречах в дирекциях заводов, участвовать в решении организационных вопросов.

... Его настойчивость была поразительной: последовали опытно-промышленные испытания способов получения нетоксичных антиоксидантов и пуск производства. «А почему бы это не сделать у нас, в Америке?» - спрашивал в своем письме директор Всемирного центра здоровья из США. А наш завод встал несколько лет тому назад - нет сырья.

В научной среде нередко высокопарно говорят: «Мы уважаем в Коптюге и талантливого организатора, а вот то, что он увлекся общественной работой - это, конечно, его очевидный недостаток». Теперь нет «возни» - заглохла в институте общественная жизнь, отшумели партийные и профсоюзные собрания, нет философских семинаров и не выпускается стенгазета.

Что было? Строгость, собранность и дисциплина каждой высказанной мысли, которая должна быть еще и наполнена всесторонней аргументацией. Таким запомнился В.А.Коптюг при работе над выпуском стенгазет «Органик», где он принимал участие как редактор и секретарь партийной организации НИОХ. Со временем и мне выпала доля редактирования чужих мыслей, все под тем же оком ВАКа, принимая его уроки ясности и красоты изложения русского языка.

Наука - это не только удовлетворение своего любопытства за счет общества. Постановка и решение научных и общественных задач в единой и неразрывной связи, вычленение главного и организация внимания к первоочередным задачам - таковы были принципы и В.А.Коптюга, и его учителя - академика Н.Н.Ворожцова.

Можно ли заниматься наукой без общества, без основополагающей мысли о нем? Перешагнуть в область общественного долга Герою Социалистического Труда, почетному гражданину города Новосибирска не составляло труда - это было, как мы помним, всегда. Он был одним из редакторов нового Устава КПРФ и встал, как герой, не жалея себя, на защиту партии коммунистов с железной научной аргументацией перед лицом «ликвидатора» Ельцина и одержал победу над ним.

... В гостях у В.А.Коптюга я бывал редко. Мои дети знали его как просто дядю Валю. Пару раз зимой просили завести их в дом дяди Вали погреться. Их встречала большая собака, сам дядя Валя и один из его сыновей. Ирина Федоровна обогревала детей и поила чаем, пока мы беседовали о летней рыбалке. (Оба - капитаны-судоводители моторных лодок, с большим стажем.) По молодости В.А.Коптюг исходил все Обское водохранилище. Рассказывал мне, как страшный шторм застал его с семьей на Атамановском острове напротив Быстровки. На водной базе Академгородка решили, что надо спасать председателя и направили на поиски корабль, но он отказался от помощи и благополучно прибыл на базу на своем суденышке. Но в последние годы его жизни о рыбалке были только мечты. Вытащить его прогуляться на лыжах также не удавалось.

Однажды мой сын, уже будучи студентом Московского института водного транспорта, встретил В.А.Коптюга в самолете - вместе летели в Москву. Он, как всегда, назвал его дядей Валей, и председатель СО РАН вспомнил его и даже имя. В самолете он готовился к докладу - непрерывно что-то писал...

Когда прибыли в аэропорт и Костя с пассажирами спустился по трапу, к нему подошел В.А.Коптюг: «Что же ты тянешься? Давай ко мне в машину». У трапа самолета стоял ЗИЛ, на котором встречали академика. И мой сын, как «высокопоставленный гость Москвы», был доставлен до станции метро «Парк культуры».

Таковы маленькие кусочки памяти, которые я перебираю с чувством благодарности.