Как интересно воскрешать в памяти те волшебные минуты жизни, которые давно прошли, но неизменно греют душу! В истории Академгородка немало моментов, воспоминаниями о которых «первооткрыватели» сибирской науки с удовольствием делятся, встречаясь с молодым поколением.

В рамках празднования 50-летнего юбилея гуманитарного факультета НГУ проводился цикл тематических встреч под общим названием «Легенды и мифы Академгородка». Одна из них прошла с Натальей Алексеевной ПРИТВИЦ, которая почти 40 лет была сподвижницей председателей Сибирского отделения, а ныне - консультант группы прессы Президиума СО РАН. За короткие полтора часа она рассказала множество разных историй, объединенных убеждением в том, что становление Академгородка было золотым временем, лучшими годами жизни тех, кто сюда приехал. С наиболее яркими эпизодами из ее воспоминаний знакомим читателей «Навигатора».

- Я приехала сюда летом 1959 года после окончания аспирантуры Московского инженерно-строительного института имени Куйбышева. Сначала меня распределили преподавать гидравлику в строительном вузе города Грозный, но неожиданно научный руководитель диссертации пригласил поехать в Сибирь. К тому моменту Михаил Алексеевич Лаврентьев добился решения в правительстве, согласно которому всех, кто хотел участвовать в создании СО РАН, свободно отпускали. И я поехала.

Это время вспоминаю, как самое счастливое в жизни. В 1959 году уже существовал поселок Золотая Долина возле речки Зырянки. Нас объединяло общее дело, мы были большой дружной компанией, и немало этому способствовала семья Лаврентьевых. По воскресеньям столовая не работала, и всех «холостяков» они приглашали к себе. Вера Евгеньевна сама накрывала на стол и даже не разрешала нам помогать мыть посуду после еды! Вот такой уровень гостеприимства был в их доме.

Первым был введен в строй Институт гидродинамики. Михаил Алексеевич так хотел быстрее его построить, что решил пренебречь красотой зданий. Из-за спешки вышел забавный случай: здание буквой «П» поставили задом наперед по отношению к дороге. Пришлось делать козырек, чтобы хоть как-то обозначить вход, и менять планировку дороги - поэтому поворот с Морского проспекта на проспект Лаврентьева такой извилистый.

В первом здании начали работать сразу шесть институтов СО РАН. Химики проводили свои эксперименты, повсюду стоял запах хлора, мы страдали и задыхались. Буквально через две недели после введения в строй в институт приехал Никита Сергеевич Хрущев. У всех нас отобрали зубные пасты и порошки, чтобы белым по красному писать приветственные плакаты. Поприветствовав генсека, мы немедленно побежали на свои рабочие места: вдруг гости захотят посмотреть, кто и где работает, а институт стоит пустой.

Мы называли его: «Наш Дед». Он ни перед чем не останавливался и, если это нужно для дела, был готов на все. Не могу себе представить, как бы он вписался в сегодняшнюю жизнь, но то время было его временем. И как только Михаил Алексеевич сумел переманить академиков из Ленинграда и Москвы сюда?! Это нечто из ряда вон выходящее: он умудрился нарушить сложившееся центростремительное движение кадров в столицы.

Михаил Алексеевич был большой мастер энергичных решений. То, что сейчас именуют инновациями, мы тогда называли внедрением - быстрым переходом от научной разработки к практике. И Лаврентьеву уже тогда это очень быстро удавалось. Так, он внедрил на Новосибирском стрелочном заводе упрочнение взрывом, кроме того, придумал сварку взрывом как способ спаивания ранее не соединимых металлов, к примеру, стали и меди.

В первые годы жизни Академгородка Лаврентьева одолевали журналисты, ему постоянно присылали материалы на проверку и утверждение. Он стал давать мне эту работу, а потом и вовсе позвал к себе в пресс-секретари. На этом закончилась моя научная деятельность, я превратилась в историка науки Академгородка. Можно было бы, конечно, переживать, что я осталась лишь кандидатом наук, не стала писать докторскую… Но считаю - если мне удавалось помогать Лаврентьеву и снимать с него часть нагрузки, значит, я была нужна в том месте и в то время. Ни о чем не жалею.

Вера Евгеньевна оказывала особое влияние на своего мужа. Например, в 1961 году она сказала ему: «Миша, свози детей в Париж! Они живут тут и ничего не видят и не знают». И Лаврентьев в самом деле организовал для нас поездку, по тем временам это было совершенное чудо! Тогда мало кто ездил за границу, тем более нельзя было выезжать, если занимаешься «закрытой» научной тематикой. Но он за каждого поручился лично, и мы всей компанией отправились в Париж. Правда, это была не всецело экскурсионная поездка, мы также успели побывать в местном научном институте, где занимаются гидродинамикой.

После смерти Михаила Алексеевича я долго поддерживала отношения с Верой Евгеньевной. Еще со времен моей первой поэмы «Долиниада», которая ей очень понравилась («Навигатор» публиковал текст поэмы 1969 года в N 29 от 27.07.2007 - прим. авт.), она «даровала» мне право обедать у нее каждое воскресенье до конца жизни. Конечно, сначала это воспринималось как шутка, но после ее возвращения из Москвы я действительно каждую неделю обедала с ней. Она накрывала на двоих, я приходила, мы обменивались новостями.

Вот и получается, что в начале истории Городка нас окружали такие полусемейные, очень дружественные отношения. Это все располагало к совместной работе, к заботе друг о друге. У многих это сохранилось до нынешних времен. Представляете, тот заряд дружественности остался на всю жизнь!