В.Г. Шубин
«НЕПРИЧЕСАННЫЕ» ВОСПОМИНАНИЯ
О ЛУЧШИХ ГОДАХ ПРОШЛОГО СТОЛЕТИЯ

Каким образом я оказался в стенах химфака МГУ? В 1951 году наша семья переехала из Пскова в Ярославль, где я начал учиться в восьмом классе школы N 33 им. Карла Маркса. До 8-го класса моим любимым предметом была физика, а в ярославской школе интерес сместился в сторону химии. Я был потрясен, что в домашних условиях из обычного раствора поваренной соли с помощью батарейки можно получить раствор желтого цвета, пахнущий хлором. С этого момента все свои небольшие карманные деньги я тратил не на развлечения, а на пробирки, колбы и химические реактивы. О технике безопасности в то время у меня было смутное представление, и однажды в квартире произошел взрыв гремучего газа. К счастью, я отделался легким испугом, но занавески, ковры и другие вещи сильно пострадали из-за серной кислоты, брызги которой разлетелись по всей комнате. Через некоторое время подобные опыты удалось перенести из квартиры в химический кружок Дома пионеров. Помнится, мой одноклассник Юра Оводов (ныне - Юрий Семенович, академик РАН) договорился с вахтером о том, чтобы ключи от химической лаборатории нам выдавали в отсутствие руководителей кружка. Мы наслаждались свободой и уникальными возможностями творить что-то новое. Наш интерес сосредоточился на органической химии. Повзрослев к десятому классу, мы стали читать научно-популярные книги по органической химии и участвовать в городских олимпиадах. Наш школьный товарищ Коля Зефиров (ныне Николай Серафимович, академик РАН), окончивший школу на год раньше нас, поступил на химфак МГУ. Мы написали ему письмо, спрашивая, не слишком ли это трудное дело - поступить на химфак. Он ответил, что на собеседовании задают такие простые вопросы, что "уши вянут", например, "что такое аутокатализ".

Наше желание поступить на химический факультет МГУ было так велико, что мы с Юрой Оводовым даже не остались в школе на выпускной вечер, а ночным поездом отправились в Москву. Документы мы сдавали в старом здании на Моховой, а собеседование проходили в новом здании на Ленинских горах. Помню, что я волновался так, как никогда впоследствии в своей довольно долгой жизни, хотя поводов для волнений было предостаточно. Вскоре выяснилось, что волнения были не напрасны - и Юрий Семенович (в то время еще Юра), и я оказались в списках принятых, хотя конкурс медалистов был довольно жестким - десять человек на место.

Учиться на первом курсе было очень трудно, гораздо труднее, чем в школе. Мы с друзьями каждый день занимались до трех часов ночи, забыв о том, что есть какие-то развлечения. Первый (коллективный) выход в кинотеатр состоялся в конце ноября, когда мы немного втянулись в учебу. Помню, как мы встречали Новый, 1955 год в квартире Саши Зенкина на Песчаной улице. Замечательное было время!

Незабываемы глубокие по содержанию лекции академика А.Н.Несмеянова по органической химии. Я бы назвал их "лекции-размышления". Помню блестящие лекции академика О.А.Реутова, замечательные лекции по математике профессора Л.А.Тумаркина, лекции по физике профессора Н.Д.Соколова.

Что еще сохранилось в памяти? Помнится, во время хрущевской "оттепели" на химфаке раза два появлялись "дацзыбао" - самодеятельные стенные газеты, содержание которых не понравилось парткому, и они были закрыты.

Поездки на целину. Там было особенно трудно нам, студентам, не привыкшим к тяжелой физической работе. Мы в буквальном смысле падали от усталости. Помню, как директор совхоза в Кустанайской области, направленный по решению партии в казахский колхоз, превращенный волюнтаристски в совхоз, в котором местные жители не хотели работать, со слезами на глазах благодарил нас за то, что мы выполнили 80% сельхозработ в лето 1957 года. В противном случае ему грозило исключение из партии.

Помню, что на целине у нас были большие проблемы с питанием. В нашем отделении магазина вообще не было, а с центральной усадьбы совхоза продукты привозили нерегулярно, да их и не было в достаточном количестве. Директор совхоза разрешил нам выкапывать картошку, хотя в то время, в июле, она была еще очень небольшого размера. Вторым источником пропитания была кукуруза молочно-восковой спелости, которую мы помещали на пару минут на раскаленный двигатель трактора - замечательный продукт! Картошка и кукуруза - это неплохо, но очень хотелось хлеба. Хлеб был у местных жителей-казахов - они пекли замечательные лепешки, но у нас не было денег.

Решение пришло неожиданно. В совхозе был небольшой грязный пруд, что-то вроде большой помойной ямы. Оказалось, что в этом пруду - тьма карасей. Казахи их почему-то не ловили - видимо, удочек у них не было, а окунаться в этот пруд им не хотелось. Мы где-то раздобыли кусок тюля и, надев кеды, чтобы не проколоть ноги многочисленными ржавыми металлическими отходами, стали ловить эту рыбу. Улов был гигантским - 40-ведерная бочка очень скоро заполнилась до краев. Дело было летом, а холодильника не было, поэтому наши девчата стали жарить этих карасей и привозить нам на ток большими тазами. Но очень скоро караси всем надоели, и тут выяснилось, что братья-казахи не прочь полакомиться ими. Помню, что быстро был налажен продуктообмен караси-лепешки, и мы, наконец, смогли насладиться теплыми, душистыми лепешками. Такое не забывается!

В 1957 году я много времени проводил со своей будущей женой Т.Н.Маровой и потому не смог как следует подготовиться к экзамену по строению вещества. Вместо выделенных нам десяти дней на подготовку я затратил лишь два. На экзамене отвечал профессору В.М.Татевскому. Он сказал, что поставит мне тройку. Это означало, что я лишусь стипендии. Поскольку тройки пересдавать не разрешалось, я просил его поставить мне двойку, на что он ответил буквально следующее: "Нет, двойку я поставить не могу - Вы все-таки что-то говорили". Эта тройка - единственная в моем дипломе. Она очень дорога мне тем, что напоминает о том счастливом времени.

Вспоминается забавный случай, приключившийся со мной в химической лаборатории. У нас на кафедре элементоорганических соединений считалось особым шиком провести получение реактива Гриньяра с использованием обычного, не абсолютного эфира. Для этого прежде всего магний, помещенный в колбу, нагревали спичкой или горелкой. Видимо, в моем случае нагрев оказался слишком сильным, магний вспыхнул, появилось ослепительное пламя. Недолго думая я схватил колбу с горящим магнием и бросился к раковине. Попадание воды резко ухудшило ситуацию - к горящему магнию добавился горящий водород. Я схватил углекислотный огнетушитель, но не тут-то было - магний горел и в атмосфере углекислого газа, покрывая все вокруг белым порошком углекислого магния!

Хорошо помню день 1 сентября 1959 года, первый день моей работы в Новосибирском институте органической химии. В то время сотрудники института нашли пристанище в помещении кафедры органических полупродуктов и красителей, которую возглавлял директор-организатор нашего института Н.Н.Ворожцов-младший. Был теплый солнечный день. Ровно в 9 часов утра я предстал перед очами Николая Николаевича. Видимо, он не рассчитывал на такую дисциплинированность выпускника МГУ: печать озабоченности появилась на его лице - куда девать этого "свалившегося на голову" молодого специалиста? В той же комнате оказался один из коллег Н.Н.Ворожцова Л.Н.Николенко, которому и было предложено взять меня к себе. Леонид Николаевич ответил так же, как недавно ответил М.Е.Фрадков на известный вопрос корреспондентки: "Я бы с удовольствием...". В общем, к Л.Н.Николенко я не попал. Николай Николаевич взял меня под руку и повел по коридору. Заглянули в дверь направо. Там была молодая красивая сотрудница, которая уже что-то "варила", а вот ее шеф Г.Г.Якобсон, видимо, еще сладко спал в своей кровати. К нему я тоже не попал. Заглянули в дверь налево. Там меня встретил молодой человек с разбитым лицом и рукой на перевязи - следствие падения с лестницы на даче (по официальной версии). "Валентин Афанасьевич", - представился он. Сочетание этих слов было необычным, и вечером я долго вспоминал - как же зовут моего шефа - то ли Владимир Ануфриевич, то ли Владилен Аникеевич. Это был Валентин Афанасьевич Коптюг. Он усадил меня за крохотный столик и произнес: "Вы, конечно, представляете, что такое гибридизация?" Я ответил: "Весьма туманно". Так я оказался в лаборатории изучения механизмов органических реакций.

		Шубин В.Г. "Непричесанные" воспоминания о лучших годах прошлого столетия // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.205-208.

ОГЛАВЛЕНИЕ